Неизбежность странного мира

Потом вспомнили, что еще в 1933 году немецкий экспериментатор Кунце опубликовал фотографию непонятного следа в точности того же типа, что и след андерсоновского мезона. Но тогда на нее не обратили никакого внимания, подумали: «Наверное, просто ошибка опыта…» А все потому, что не ждали! Сам автор несостоявшегося открытия не ждал в ту пору, что какие-то еще неизвестные элементарные частицы могут поведать ему о своем существовании. Повторилось то же, что незадолго до того случилось с позитроном. Его открыл в 1932 году все тот же счастливый мастер эксперимента Карл Дэвид Андерсон. Но впервые след позитрона наблюдал еще в конце двадцатых годов Дмитрий Владимирович Скобельцын. Экспериментатор столь же высокого класса, он, однако, не ждал этого следа и не поверил в него…

Скоро масса покоя андерсоновского мезона была установлена с большою точностью: около 207 электронных масс. И, конечно, оказался он неустойчивым. Время его жизни было хорошо измерено: около двух миллионных долей секунды (2·10^-6). И обнаружились мезоны обоих зарядов: отрицательные, как электрон, и положительные, как позитрон. И, наконец, космические лучи действительно обернулись настоящим природным заповедником мезонов.

Это был, между прочим, интереснейший факт. В нем неожиданно нашла яркое подтверждение теория относительности. Приятно сознавать, что после предыдущих глав мы уже можем по достоинству оценить происшедшее. А произошло вот что…

Физики убедились: мезоны рождаются при ядерных превращениях на довольно большой высоте — где-то в стратосфере. Тем не менее эти мезоны успевают, не распавшись, долететь до самой Земли. Их регистрировали в камерах Вильсона на уровне моря и даже глубоко под водой. Как это возможно, если время их жизни — две миллионных секунды? Конечно, летят они с колоссальными скоростями. Их энергия громадна. Оттого они и способны беспрепятственно пронизывать внушительные толщи вещества. Но все-таки, как бы ни была велика скорость мезонов, она меньше скорости света: у них есть масса покоя. А свет за две миллионных секунды проходит всего 600 метров. Вот и получается, что даже самые быстрые мезоны, родившись в стратосфере, там же должны были бы и распасться, успев приблизиться к Земле всего на каких-нибудь полкилометра. Между тем они умудряются проделать путь в 5," 10, 15 километров и. только потом гибнут. Что ж это значит?

Только то, что они — релятивистские частицы, и ньютоновой механики для них мало: надо привлечь к делу законы Эйнштейна.

Стоит спросить: а по каким часам было измерено время жизни мезонов? Вы ведь понимаете, это крайне важно! Часы на быстром мезоне идут гораздо медленнее, чем на Земле, относительно которой летит он с гигантской скоростью. Время на релятивистском мезоне течет, как на космическом корабле с воображаемым фотонным двигателем: «мезонный год» может равняться десяти «земным годам» — двадцати, тридцати или многим, нашим векам. Все зависит от скорости мезона по отношению к Земле, от того, насколько эта скорость близка к световой.

Но фотонный корабль — пока фантазия, а мезоны Андерсона — реальность, ежеминутная реальность для физиков-космиков. Так из-за своего удивительного свойства — быстротечности жизни — мезон позволил экспериментаторам узнать судьбу будущих астронавтов. Возникла возможность на опыте убедиться, что их ждет нескончаемая молодость, покупаемая ценою утраты земного времени: та космическая печаль, о которой уже было рассказано.

2·10^-6 секунды — собственное время жизни мезонов. Физики ухитрились его измерить непосредственно с помощью все тех же туманных фотографий. Экспериментаторы проследили, как останавливается очень медленный мезон и, потом распадается с опусканием быстрого электрона и нейтрино, которым он завещает свою энергию-массу. Две миллионных секунды —» это время жизни мезона по «мезонным часам».

Когда летит чудовищно быстрый мезон, на земных лабораторных часах успевает за одну миллионную «мезонной секунды» пройти 10, 20, 30 или еще больше миллионных долей секунды земной! А мы измеряем скорость мезона в земных километрах и земных секундах. Оттого-то, родившись в стратосфере, мезон, несмотря на краткость своей жизни, умудряется пролететь не полкилометра, а в 10, 20, 30 раз большее расстояние — 5 земных километров, 10, 15… И туманные камеры гостеприимно встречают его даже на дне воздушного океана — на уровне моря. И уж тем более на уровне арагацких вершин, откуда ближе до неба на целых три километра.

Хидэки Юкава мог радоваться: все его предсказания сбылись. Какое торжество теоретического предвидения! И все было бы в самом деле хорошо, ясно и просто, если бы… Если бы мезоны, открытые Андерсоном, действительно были бы мезонами, предсказанными Юкавой. Но замысловаты пути исследования невидимого и неслышного.

…Вот из какого далекого далека начнет, вероятно, старожил Арагаца свой рассказ о неоновой рекламе над Кара-гелем. Любопытствующий турист, пожалуй, потеряет терпение.

— Знаете, старые легенды о потонувших красавицах, честное слово, были короче и понятней.