Неизбежность

Ссутулившись, Мао сидел за письменным столом: бумаги, телеграммы, стопки томов китайской энциклопедии, бутылка с тушью, кисть, в стакане карандаш и ученическая ручка; по стенам стеллажи: старинные, сшитые нитками книги. Склонив голову к правому плечу, Мао оглядел стол, карту Китая на одной стене и листки бумаги — на другой: привычка — пишет, вывешивает и затем поглядывает на них, внося исправления. О чем он там написал? Не. помнит…

Он беспрерывно затягивался, прикуривая сигарету от сигареты. Окурки были везде — в пепельнице, в блюдце, на полу. И пепел везде — даже на груди и на коленях.

Да, нужно послать телеграмму Сталину, выразить уверенность в скорых блестящих победах! И не скупиться на похвалы, использовать те же. которые он. Мао, слышал в свой адрес на недавнем партийном съезде: «мудрый», "гениальный" и так далее. Пятьдесят дней длился съезд, и пятьдесят дней он слышал эти ласкающие ухо слова, да и сейчас продолжает слышать. Любое ухо они обласкают… Следовательно, не СКУПИТЬСЯ! Ибо за Сталиным — сила. Надо приспособиться к ней. Извлечь наибольшую выгоду из сложившейся ситуации!

Мао докурил, вмял окурок в пустую сигаретную коробку — «Честерфилд», американские, — расслабленно поднялся и пошел к выходу, шаркая матерчатыми тапочкамп по дощатому полу. Он основательно сутулился, волосы при ходьбе рассыпались, закрывая виски, уши, он небрежным, рассеянным жестом отбрасывал их. Вытянулся охранник, рядом возник другой. Не замечая крепких, дюжих парней с маузерами, Мао прошел словно сквозь них, скрылся в боковой комнате. Выпил успокоительной настойки.

Когда он снова появился в кабинете — в штанах и куртке с накладными карманами и слишком длинными рукавами, взгляд его уже не был блуждающим. Он походил около стола, заложив руки за спину. Затем сел, будто упал, в шезлонг, потер копчиками пальцев лоб, закурил и затих, пуская дымок. Он мог просидеть так несколько часов, и никто не осмеливался его тревожить, даже жена: председатель поглощен мыслями о судьбах партии, нации, всего человечества! Но иногда ни о чем не думал, просто курил смакуя или подремывал. — работал, как правило, ночами, спал до полудня, до двух часов, спал скверно, со снотворным, и не всегда высыпался.

На сей раз, однако, думать пришлось, и действительно о серьезном. Это серьезное поломало ему и распорядок: разбудили до срока, и правильно сделали — событие произошло исключительное.

Итак, почему он столь сильно растерялся? Самому не очень попятно. Надо разобраться. Он же предсказывал, что это произойдет — Советский Союз вступит в войну с Японией. После денонсации советско-японского пакта о нейтралитете между СССР и Японией это стало совершенно ясным. Потому-то и тянул с открытием седьмого съезда КПК, чтоб на нем мог твердо заявить: СССР непременно вступит в войну с Японией. Ко в душе опасался: а вдруг да не вступит? Только-только закончил одну войну, да какую, и начинать новую? Которая также не обещает быть легкой, американцы и англичане уже сколько воюют с Японией! И не видно решающего успеха. Слово — за Россией… И вот — свершилось!

Опять его предсказание сбылось! Да, интуиция есть, хотя порой и подводит. Однако об этих случаях не заикаются, говорят лишь о тех, когда его предсказания сбылись. Так и должно быть!

Как в Яньанп надеялись на вступление Советского Союза в войну! И неистовей других надеялся он, Мао Цзэдуп. Потому что нынешние расчеты связаны с изменившимся положением. Было время — делал ставку на Америку. Разрешил приехать в Яиьанъ американцам: разведчики, дипломаты, корреспонденты зачастили, он встречал их на аэродроме, отвозил гостей в покои на своем стареньком автомобиле, которым очень гордился, поил, угощал, приемы устраивал, беседовал часами, доказывая: Соединенным Штатам надо ставить не на гоминьдан, не на Чая Кайши, а на компартию, на Мао Цзэдупа. Он втолковывал этим холеным, самоуверенным янки: смотрите в суть явлений — будем союзниками.

Социальный и политический опыт Советской России не подходит Китаю. Мы за новую демократию, при которой не будут обижены пи буржуазия, ни зажиточное крестьянство. Нам, черт возьми, близки американские идеалы, вы это понимаете? А? Эти янки его поддержали. О его предложениях проинформировали высшую администрацию, президента Рузвельта проинформировали… И что же? Не хватило ума, дальновидности, струсили: с коммунистами, хоть и китайскими, не стоит связываться, будем до конца с гоминьданом. Где же ваша государственная мудрость, господин президент? Рузвельт недавно умер, там новый президент, Трумэн, но теперь уже поздно. В данной ситуации.