Неизбежности

Раиса Владимировна ухватилась за эту поездку, как утопающий – за соломинку. В вагоне поезда ей приходили в голову мысли, что рано или поздно придётся возвращаться домой, который она безуспешно пыталась стереть из своей памяти. Эта абсурдность сводила её с ума, но неудержимое течение, движение вперёд притупляло то обострённое чувство абсурдности. И всё же предстоящая неопределённость пугала её и вместе с тем радовала.

Шли уже третьи сутки, как Раиса Владимировна находилась в пути. Наконец поезд остановился в Кизилюрте. Пассажиры – кто выходил из вагонов, волоча за собой багаж, а кто выскакивал – все одинаково находились в радостном оживлении.

Солнечное полуденное тепло приятно удивило приезжую, тем более приехала она из холодного и пасмурного позднего октября. Радуясь тёплому дню, Раиса Владимировна бросилась к встречающим – сестре Татьяне Владимировне и её мужу – Темиру Ахмедовичу.

Сёстры обнялись и от радости всплакнули. Муж Татьяны Владимировны стоял рядом и с доброй улыбкой смотрел на родных подруг.

– Темир Ахмедович, – обратилась к нему Раиса Владимировна, – когда ты, наконец, начнёшь стареть?

– А здесь климат такой… благодатный, – отвечала за него жена, – и, как сама профессиональным взглядом заметила, здоровый. Так как же здесь стареть?

– Значит, я удачно попала, – засмеялась Раиса Владимировна.

– Мало того – и вовремя.

– Значит, здесь помолодею…

– Это вы о чём? – не понимал Темир Ахмедович.

– О преждевременном старении, – ответила его жена.

– И о своевременном предупреждении этой напасти, и это я говорю вам как врач.

– Вон вы куда загнули, – улыбнулся Темир Ахмедович.

– Нет, – возражала его жена, – не загнули куда, а вышли оттуда.

– Вот именно, – поддержала сестра.

– Видать, это вы от радости бредите, – заметил Темир Ахмедович.

– Да! – в один голос согласились сёстры.

– Вообще-то, – обратилась жена к мужу, – не мешай нам радоваться, – ласково упрекнула она его.

– Вообще-то, мы застоялись здесь, – вновь заметил он. – Не пора ли нам домой?

Сёстры опомнились и согласились, что застоялись, и вскоре на машине направились домой… Казалось, что машина специально для Раисы Владимировны не ехала, а ползла, чтобы та могла разглядеть достопримечательности провинциального города. И действительно! Раису Владимировну увлекали улицы, она разглядывала дома с их крытыми от любопытных посторонних взглядов дворами. Она разглядывала стройные, как девушки, тополя (не такие, как в России: широкие, похожие на женщин) и другие деревья, большей частью кустарниковые и густые, создающие обилие теней. «Да!.. И всё не так, как в России, – думала Раиса Владимировна. – Как будто я попала в совсем другую, чужую страну, а вместе с тем тёплую и гостеприимную, значит, вовсе не чужую… Тем более со всем этим сроднилась моя сестра… Но, может быть, и я…»

– О чём задумалась? – обратилась к ней Татьяна.

Раиса Владимировна точно опомнилась и, не ответив сестре, заговорила:

– Как у вас здесь всё по-другому: совсем не так, как в России. Здесь стоит жить, несмотря на опасности…

– Уж как давно здесь нет тех опасностей, которые ты всё ещё себе воображаешь. Здесь не опаснее, чем в других местах России… чем у вас дома.

Раиса Владимировна опомнилась, когда автомобиль уже стоял у двора дома.

– Приехали уже? – удивилась она.

– Разумеется! – ответила сестра.

Раиса Владимировна вышла из автомобиля, и они все втроём вошли в закрытый двор дома.

II

А вечером, когда радость от встречи поутихла, сёстры засиделись в просторной кухне-столовой. Они вели между собой разговор, иногда плакали: то слезами настоящей радости, то минувшей грусти.

– Ну как дети? – спрашивала старшая сестра. – Как племянницы? Красавицами, поди-ка, вышли?

Она хотела сказать умницами, но вышло так, как оно вышло. Раиса Владимировна на это обратила внимание и грустно улыбнулась.

– Да ничего. Я боюсь за своих девчушек.

– Девчушки! – возразила старшая сестра. – Они, кажется, уже взрослые.