Неизбежности

– В том-то и дело, что кажется… Несмотря на их взрослость, они по-прежнему беспутные: норовят казаться самостоятельными, не имея ни опыта жизни, ни знаний о ней. Одна, старшая, вместо того чтобы поступить в высшее учебное заведение, на чём я так настаивала, назло мне поступила в колледж – и только для того, чтобы мне доказать, что она самостоятельная и вправе поступать как и куда хочет. Другая же, младшая, никак не захотела по моей настоятельной просьбе, даже требованию, оканчивать среднюю школу и в противоречие мне убежала-таки учиться в колледж. И вот теперь они вдвоём там, в городе, обитают уже два месяца. Современная молодёжь теперь требует самостоятельности, – улыбнулась Раиса Владимировна. – Не исключение и мои дочери: преждевременно захотели стать взрослыми… А как вспомнить, что бывало с ними в школе – с ума сойти. Надо же им было одновременно влюбиться в одного и того же чудака! Как они ссорились из-за него. Как они обижались друг на друга и не разговаривали. Смешно и грустно было видеть их такими. Однако тот чудак, похоже, оказался умнее моих девчушек; представь себе, он взял и поцеловал в присутствии их некрасивую девчонку-одноклассницу. Как после этого они на него обозлились! Правда, спустя какое-то время они сами над собой смеялись. Смеялась и я с ними, вспоминая свои… наши школьные годы. Как бы там ни было, та некрасивая девчонка потом ещё долго по нему сходила с ума, а мои девчушки и посмеивались над ней, и жалели её.

– Ведь и мы с ума сходили.

– Верно, но то было совсем другое…

– В другое время…

– Но времена меняются.

– А как твой Иван?

Иван, которого мало знала старшая сестра, и был тем мужем Раисы Владимировны, от которого она от обиды и беспомощности отказалась, оставив его в залог у Дарины. Татьяна Владимировна видела, что сестра не желала о нём говорить, и поспешила завести разговор о чём-то другом, но сестра всё же заговорила:

– Он – это теперь прошлое, а оглядываться назад мне и не хочется, и, если признаться, больно… даже больше боюсь, чем не хочется… Вот оно, время-то какое… даже не время, а времена.

– Да уж, – вздохнула старшая сестра.

– Но не грусти, подруга.

– Наверное, что ни делается, всё к лучшему.

– Да уж, – в свою очередь вздохнула младшая сестра. – А как у тебя… у вас с мужем? – поинтересовалась она.

– Да ты и сама всё знаешь…

– Но в последнее время мы созванивались…

– Это сколько?.. С начала лета, помнится.

– Именно так, – подтвердила младшая сестра.

– Ну, если это именно так, – задумалась старшая сестра, – тогда мало чего интересного могу тебе рассказать.

– И всё же?.. Как дети?.. Не стала ли вдруг молодой… преждевременной бабушкой? Ведь твоей дочери, Амине, уже время ходить завидной невестой.

– Боже упаси! – улыбнулась Татьяна Владимировна. – Ей не до того: она только на третьем курсе медуниверситета… в Махачкале. А сын, Ахмед, только в этом году окончил школу; он не стал никуда поступать, зная, что призовут на службу, и вот перед самым твоим приездом ушёл в армию.

– Неужели? – испугалась сестра.

– Пообещали же, что призывников не будут задействовать в специальной военной операции на Украине.

– Дай-то Бог!..

– Подозреваю, что Ахмед после срочной службы вернётся домой только для того, чтобы в военкомате подписать контракт и отправиться на эту долбанную Украину бить недобитых и новоявленных бандеровцев.

– А как отец на это смотрит?

– Как?.. Как и все здесь, на Кавказе, отцы – гордость берёт за своего сына, защитника и воина… И знаю, что после службы пойдёт учиться либо на военного, либо на полицейского…

– Да!.. Время такое…

– Здесь времена всегда такие…

– А почему тогда сам Темир не стал военным?

– Он в семье оказался самым младшим, пятым по счёту, да ещё сыном! А младших здесь стараются беречь. Вот потому-то родители и отправили его учиться туда, где было тогда менее всего опасно… – и Татьяна Владимировна вдруг умолкла.

Она задумалась, как будто провалилась в своё сознание, и сделалась серьёзной и грустной.

III

Детство Темира проходило в Ботлихе, в горах Дагестана. Было ли оно беззаботным, несмотря на то что он оказался последним, пятым, в семье? Едва ли! В горах беззаботность не только не поощрялась, но и вовсе не допускалась. Так мальчик рос в окружении двух старших братьев и двух сестёр: родители возложили заботу на них, а сами только как бы со стороны поглядывали, всё ли правильно те делали.

Всё делалось правильно: в меру его журили и баловали, в меру позволяли бездельничать, когда нужно было бы и поработать, и в меру давали работу, не трудную и не пыльную.

Вскоре задорным и смышлёным пошёл он в одну из школ города. Родители хотели отправить его в другую школу, но старшие братья уговорили их, чтобы и он пошёл в ту же, куда ходили и сёстры, и они сами, и которую уже через год-другой оканчивали.