Неизбежный финал

Затем обсуждение дела продолжается уже в моем кабинете. Едва усевшись, полковник Мареш вытаскивает пачку сигарет и зажигалку. Значит, сейчас он будет курить одну сигарету за другой, хотя и знает, что я не выношу табачного дыма и в моем кабинете никто не курит. Но на войне как на войне, а в армии командир превыше всего, и мне не остается ничего другого, как поискать пепельницу и поставить ее возле пачки сигарет.

— Одна копия протокола останется здесь у вас, — сообщает мне прокурор. — Ну что я пока могу вам сказать? — Он переводит взгляд на полковника. — У нас есть все юридические основания, чтобы начать расследование.

Покрасневшие от табачного дыма глаза полковника Мареша испытующе смотрят на меня, и мне кажется, что я улавливаю в этом напряженном взгляде сочувствие.

«С какой это стати он мне сочувствует? — думаю я. — Дело Владу касается не только меня, он, в конце концов, и в его подчинении тоже. И нам обоим предстоит помучиться и поломать себе голову над решением этой загадки».

— Фэникэ, — раздается дружеский голос полковника, — самое главное для нас — не терять самообладания. Эта история с Владу дурно пахнет. В этом нет никакого сомнения. Потому я тебе и говорю: нам нельзя терять самообладания.

Я своего начальника знаю: он говорит мне сейчас то, что сам бы хотел услышать. Он очень расстроен, еще сильней, чем я, и маскируется за клубами дыма и своими же ободряющими словами.

— У родителей Владу не был… Они пока ничего не знают о его исчезновении из дому. И о Роксане тоже. В Бухаресте все как следует проверено. Квартира родителей поставлена под наблюдение на тот случай, если Владу или Роксана объявятся там…

Прокурор поднимает руку, как школьник, желающий ответить:

— Я считаю, что у нас есть все юридические основания просить органы правосудия объявить общереспубликанский розыск старшего лейтенанта Владу по стране, и притом как можно скорее.

Полковник медленно кивает:

— Вы подчеркнули «как можно скорее». Это случайно, или у вас есть на это особые основания?

— Да, у меня есть особые причины. — Прокурор кладет руку на пакет справа от себя. В этот пакет мы вложили злополучный китель с микрофонами. — Найденные улики позволяют со всей уверенностью утверждать, что речь идет о шпионской деятельности старшего лейтенанта Владу, и исчезновение его, судя по всему, окончательное. Следовательно, необходимо срочно предупредить пограничные заставы. Если только… — Прокурор бросает взгляд на часы и скорбно вздыхает: — Если только уже не поздно.

Полковник снова поворачивается ко мне, как бы спрашивая моего мнения. А что я могу сказать? Я не могу отделаться от ощущения, что мы все время говорим не о нашем Михае Владу, а о каком-то постороннем человеке, а совпадение имен и ситуации — это страшная нелепость. И это несмотря на то, что я принимал участие в обыске и своими собственными глазами видел миниатюрные микрофоны.

— Вы правы, товарищ прокурор. Нужно действительно принимать срочные меры.

Мне кажется, мой начальник чувствует, что творится у меня на душе, и даже не особенно ждет от меня ответа. Обращается ко мне официально:

— Товарищ майор… Поскольку проблема выходит за рамки нашей части, я уже доложил в управление. Майор Лучиан Визиру получил задание оказывать нам помощь до конца следствия. Он находится сейчас в Констанце и ждет тебя там. Есть приказ доставить тебя туда вертолетом немедленно. Место встречи — уездная инспекция МВД. Понятно?

Понятно, но не совсем. В работе я всегда руководствуюсь принципом, что вопросы нужно задавать до того, как приступил к исполнению приказа, а не после.

— Почему в Констанце?

— Потому что там живет брат Роксаны. Прихвати, кстати, с собой открытку — он единственный человек, у кого мы можем попытаться хоть что-нибудь выяснить… Спроси его, что ему известно о семейных конфликтах сестры. Кто знает, может, он нас наведет на какой-то след.

— Все ясно, товарищ полковник!

— Этот Лучиан Визиру — очень опытный офицер и…

Полковник Мареш не оканчивает фразы. Думаю, что он хотел сказать: «…и тебе у него есть чему поучиться», но не стал заканчивать фразу, считая, что я и сам разберусь, у кого стоит учиться, а у кого нет.

— А мы, товарищ прокурор, возвращаемся в Бухарест, тоже самолетом… Нам предстоит кое-что выяснить, в том числе и об этих пятидесяти тысячах лей.

— Да, дел будет много… — Прокурор деловито встает.

— А кстати, — говорит мне начальник, прежде чем выйти, — сам вертолет не веди. Пусть с тобой полетит Стойка. Понял?

Вот и еще один приказ из тех, что не обсуждаются. Он добавляет еще одну каплю горечи к моему не самому лучшему настроению. Теперь ко всему у меня еще отняли возможность самому вести машину.

— Не провожай нас… Иди домой и приготовься к отъезду, неизвестно, сколько дней ты там пробудешь.