Неизбежный финал

— Этот вклад с кодом на предъявителя мог сделать кто-то другой, а вовсе не супруги Владу… Я знаю, как это делается. Деньги могут быть вложены любым лицом, которое знает номер счета и код. Чтобы получить деньги с такого счета, не нужно предъявлять паспорт, достаточно назвать код.

Полковник бросает вопросительный взгляд на прокурора.

— Да, это так, — подтверждает тот. — Товарищ майор прав. А раскрыть данные, связанные с операцией, банк может только по специальному запросу прокуратуры. Он обязан хранить тайну, так что пока нам остается только приложить к протоколу обыска эту сберкнижку.

На этом обсуждение вопроса заканчивается, а сберкнижка кладется туда же, куда и открытка. В тяжелом молчании мы приступаем к продолжению обыска. Я снова листаю и встряхиваю книги. Эта чертова сберкнижка и меня вывела из равновесия. Даже если вклад сделал какой-то мистер Икс, и эти 50 тысяч лей вовсе не принадлежат ни Владу, ни Роксане, как эта сберкнижка попала к ним? Может быть, действительно — это свадебный подарок? Но свадьба была осенью 1979-го, а вклад сделан в 1980 году. Почему на предъявителя, с кодом? Однако вклад с кодом — это вполне законная форма вклада в государственный банк. Имеют ли они право ею воспользоваться? Имеют. А кто знает, может, это сбережения Матея Диникэ, а он отдал Роксане сберкнижку на хранение… Почему бы и нет? Вполне естественно. Ну а если… Хм! Как это не пришло мне в голову раньше? Ведь неизвестный ночной посетитель приходил-то, наверное, как раз за этой сберкнижкой! Но не повезло ему — наткнулся на меня. Я уже хочу сообщить свою догадку остальным, но в этот момент сзади я слышу хриплый возглас полковника — он зовет нас к себе:

— Товарищ прокурор!.. Фэникэ!.. Понятые!.. Пожалуйста, подойдите все ко мне.

Из кухни выходит прокурор. Плопяну и Манчу ждут, чтобы я подошел первый. Как только я делаю первый шаг, они тоже поднимаются со стульев, бледные, как будто одновременно почувствовали приступ морской болезни. По горящим щекам и глазам полковника я вижу, что он нашел что-то интересное.

— Посмотрите-ка на этот китель!

Мы смотрим. На тахте разложены три форменных кителя Владу, снятые с вешалок. Желтый от никотина палец полковника Мареша указывает на третий китель, только что вынутый из шкафа. Многозначительно улыбаясь, он вынимает вешалку и поднимает форменный китель в воздух, как это делают уличные старьевщики, расхваливая свой товар.

— Да подойдите ближе! Не смущайтесь! Товарищ прокурор, пощупайте углы лацканов… под петлицами…

Прокурор, не понимая причины такого возбуждения, бросает на меня отчаянный взгляд, как будто хочет позвать на помощь, после чего безропотно выполняет приказ: кончиками пальцев ощупывает углы лацканов, сначала несмело, потом увереннее.

— Ну как, чувствуете?

В вопросе полковника Мареша слышатся и взволнованность, и удовлетворение.

Прокурор, напротив, выглядит растерянным, но я не знаю, как ему помочь.

— А, вот в чем дело! — восклицает внезапно полковник. — Пощупайте углы лацканов на моем мундире, товарищ прокурор, и сразу поймете разницу. Ну, смелее!.. Видите? Есть разница? Чувствуете?

Прокурор послушно выполняет то, что ему предлагают. Глаза его загораются, щеки розовеют. Он снова и снова ощупывает мундир Владу.

— Ну, товарищ прокурор, каково ваше мнение? Есть разница?

Представитель военной юстиции явно что-то обнаружил. Он обводит нас взглядом:

— Да… чувствую… что-то круглое… как монета… — Он продолжает изумленно сдавливать пальцами острые углы лацканов.

— Вот именно, — соглашается полковник и уточняет: — Чуть потоньше, чем монета… В обоих углах, верно?

— Да, да, в обоих!

Мы все по очереди прощупываем углы, сдавливаем их пальцами — сомнений нет: в каждом лацкане под петлицей спрятано что-то плоское, круглое.

— Найдется в этом доме какое-нибудь лезвие? — спрашивает полковник драматическим голосом. — Фэникэ, дорогой, поищи!

Я иду в ванную и возвращаюсь с лезвием. Полковнику Марешу снова предоставляется повод продемонстрировать ловкость рук: он надрезает лацкан не хуже заправского портного. Мы затаив дыхание следим за движениями его пальцев.

— Да-а, товарищи, — говорит он. — Все правильно. Смотрите, микрофоны. Миниатюрные микрофоны.

У меня перехватывает дыхание. Я на время как бы выпадаю из окружающего мира, хотя взгляд мой остается прикованным к двум черным «пуговицам», вынутым из лацканов кителя старшего лейтенанта Владу.

Из прострации меня выводит полковник Мареш:

— Продолжаем, товарищи! — Он охвачен какой-то грустной радостью. — В конце все впишем в протокол, а микрофоны вместе с мундиром отдадим экспертам. Пусть и они поработают.

Подавленный, я возвращаюсь к книжным полкам. По специальности я офицер контрразведки. Правда, всего лишь на уровне части. На многочисленных курсах я, конечно, знакомился с новейшими достижениями шпионской техники, однако и вообразить не мог, что в один далеко не прекрасный день мне представится случай столкнуться с чем-то в этом роде в моем собственном гарнизоне.