Неизбежный финал

— Скажу… только не теперь… Сначала убедитесь во всем. Я не желаю никому причинять зла, а только хочу спасти свою семью. До свидания, товарищ Андроник.

Фоторепортер не успел больше ничего произнести — незнакомка положила трубку. Он обхватил голову своими большими костистыми руками: вот, значит, почему Родика была с ним столь благожелательна! Он почувствовал острую боль в оперированном желудке и, обессиленный, опустился на стул.

В кино они не пошли. Он позвонил Родике и сказал, что, к сожалению, не достал билетов. И домой пошел не сразу, а, удалившись на приличное расстояние от здания редакции, остановил такси и попросил отвезти его на улицу Лабиринт. Там он отыскал дом 51 и даже вошел в подъезд, где бросил взгляд на список жильцов, но, устыдившись, выбежал вон. «До чего я дошел! Как низко пал! — сурово осудил он себя, но вскоре его охватило полное безразличие. — Наш семейный очаг все равно рушится. Медленно, но верно…»

Родика, обеспокоенная, ждала его за накрытым столом, и вид у нее был вовсе не такой, как у разрушительницы семейного очага.

Из дневника писателя Корнелиу Кары

Ники Удиштяну! Загадка… Никак не могу добраться до него. Он еще не вернулся из-за границы… С ним что-то не в порядке. Я поделился своими сомнениями с полковником Панаитом. По его улыбке понял, что он согласен со мной. Обещал оказать мне помощь.

ЖЕНЕВСКИЕ КАНИКУЛЫ

В этот зимний день 1972 года, когда Ники Удиштяну собрался выйти в город, добрая и остроумная тетушка Элеонора задержала его на несколько минут:

— Племяш, я хочу, чтобы этот вечер ты провел со мной.

Ники с подозрением посмотрел на нее. Весь ее облик выдавал представительницу гордого рода Кантакузинов. Опираясь на трость с золотой ручкой, она смотрела на него, вскинув голову и энергично выпятив подбородок. Она была когда-то красивой женщиной и к старости, не без помощи пластических операций, сохранила, словно драгоценные реликвии, некоторые прежние черты.

— Ты устраиваешь мне смотрины? — Ники позволял себе пошутить с тетушкой Элеонорой, которая хотя и была на несколько лет старше его матери, но выглядела гораздо моложе и сохраняла более острый ум.

— Я пригласила на чай своего старого друга и хочу представить тебя ему.

Ники озорно подмигнул ей и сказал с намеком:

— Ага! Значит, старый друг!

Элеонора Кантакузин вскинула трость и, развеселившись, погрозила ему:

— Смотри, я ведь могу и огреть тебя, чтобы помнил…

Ники притворился испуганным:

— Тетушка, клянусь, я больше не буду!

Старая женщина рассмеялась бы, но недавняя пластическая операция позволяла только улыбаться, да и то осторожно.

— Я рассказывала тебе, что во время войны против этого маляра Гитлера не сидела сложа руки, а боролась доступными мне, представительнице древнего рода, средствами. Не каждая женщина может похвастаться такими наградами, какие получила я.

Ники Удиштяну слушал ее с интересом, но и с озабоченностью. Тетушка очень любила поговорить, и это могло нарушить его планы.

— Так вот, я пригласила на чай полковника Гремеца. Сейчас он, конечно, в отставке. Приятный интеллигентный человек. Впрочем, как все офицеры, имевшие честь работать во втором бюро их армии… Он хочет познакомиться с тобой.

— Познакомиться со мной? — Недоумение Ники Удиштяну было искренним. — Со мной? Хм, тетушка Элеонора, я боюсь его разочаровать. Я — необученный солдат.

— Первый мужчина из рода Кантакузинов, не имеющий воинского звания, — нашел чем хвастаться! И тебе не стыдно? Чтобы в самом ближайшем будущем я видела тебя генералом!

Племянник знал, что к репликам тети надо относиться серьезно, и поэтому вовремя прикусил язык.

— Мое призвание — коммерция, а не оружие, — виновато сказал он. — В этом отношении я пошел в отца.

— Выброси из головы эти глупости! — гневно взглянула на него тетушка водянистыми глазами, которые не могли изменить никакие пластические операции. — Дети наследуют кровь матерей, а ты вышел из чрева женщины из рода Кантакузинов… Не забудь вовремя явиться на чай… Я говорила Гремецу о тебе, и он желает с тобой познакомиться. А сейчас ты свободен.

— Спасибо, тетушка. — Он как послушный ребенок поцеловал тетушку в щеку, что каждый раз умиляло ее.

— Ну а как твоя идиллия с англичанкой?

— Я тебе уже говорил, что обедаю с ней в «Капитоле».

— Смотри не пересоли, — предупредила Элеонора, удаляясь.

— Тетушка, как ты выражаешься!

Элеонора Кантакузин остановилась, погрозила племяннику тростью, а он отвесил ей глубокий поклон.

Небо было ясным и удивительно прозрачным. Ослепительно яркое солнце будто застыло в вышине. Снег, толстым слоем засыпавший Женеву, к радости Ники Удиштяну, по-прежнему оставался белым. Он любил ходить пешком и теперь, направляясь к центру города, испытывал удовольствие от поскрипывания снега под подошвами ботинок.