Неизбежный финал

Козырнув Ники, офицер сел в машину и захлопнул дверцу. Удиштяну двинулся с места лишь после того, как увидел, что машина исчезла в ночи. Он глубоко вздохнул, а уже в следующее мгновение его обдало холодом. Короткий диалог с офицером госбезопасности не давал ему покоя. Послание? Он доставил из Швейцарии послание? Вот это да! Откуда ему было знать, что речь идет о послании, а не о простом письме? Выходит, Артур Павелеску под наблюдением? Не исключено, что этот Дину знает и о его злоключениях с паспортом?

Снег не прекращался, и в этот поздний час Ники, кажется, был единственным прохожим на улице… На перекрестке он остановился, оглянулся, не увязался ли кто за ним, и вымученно улыбнулся.

СТРАХИ ГОСПОДИНА УДИШТЯНУ

После этого случая беспокойство не покидало Ники Удиштяну. И дома, и на службе он ждал появления капитана Валера Дину, ведь только глупец мог подумать, что офицер госбезопасности удовлетворится устным внушением. От Ники, несомненно, потребуют письменного объяснения по поводу переданного им послания. Но не эта история беспокоила Ники, а то, что может всплыть в связи с ней. Да, влип он прилично… В конечном счете они поинтересуются, кто отправитель послания и при каких обстоятельствах оно попало к Ники. Вот тут ему придется упомянуть Хемона и Форста. Потом придется объяснить, при каких обстоятельствах он познакомился с Хемоном — майором в штатском. И тогда всплывут обстоятельства его возвращения. Действующие инструкции он знал хорошо — недаром работал в системе внешней торговли. Сколько времени прошло после возвращения из Швейцарии, а он все еще не доложил кому положено об истории с паспортом… Капитан Валер Дину наверняка захочет узнать почему, и это вполне естественно.

Всякий раз, когда Ники думал об этом, его начинало мучить чувство тяжкой вины. И не из-за того, что он привез и передал послание сомнительного содержания, а из-за того, что нарушил инструкции, предусмотренные для работников системы внешней торговли.

«Надо опередить капитана Валера Дину, — решил он однажды ночью, когда его мучила бессонница и он в который раз возвращался мысленно к встрече с Павелеску. — Попробую поставить его перед свершившимся фактом… Дам объяснение, которое, надеюсь, польстит его самолюбию… Признаю, что именно после беседы с ним понял, где допустил ошибку… Завтра же пойду к директору…»

Однако назавтра он никуда не пошел — при свете дня его решимость улетучилась, словно дымок от сигареты. И, странное дело, у него появилось чувство, будто капитан Дину своим молчанием поощряет его поведение. Так прошло десять дней. А на одиннадцатый случилось нечто такое, что окончательно лишило его покоя.

В комнате было тепло и уютно. Одетый в домашний халат, Ники сидел в кресле и читал детективный роман Чендлера, затягиваясь сигаретой. Действие романа его захватило. Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Он поднял трубку, но, находясь во власти прочитанного, не сразу понял, кто с ним говорит.

— Это Артур Павелеску… Вы уже забыли меня?

Лоб Удиштяну мгновенно покрылся капельками пота. Он ответил невнятно:

— Прошу меня извинить, но… — Он замолчал, не зная, как закончить фразу, однако Павелеску помог ему выйти из затруднительного положения:

— Я рад, что застал вас. Что поделываете? Как здоровье?

— Слава богу!

— Как вы добрались до дому в тот вечер? Мне показалось, вы боялись, что не поймаете машину…

— Спасибо, нормально добрался… — пробормотал он.

— Господин Удиштяну, я не хотел бы вас задерживать… Когда мы смогли бы встретиться еще раз? — Не получив ответа, Павелеску продолжал: — Если вас это затрудняет, я сам приеду к вам…

Удиштяну дернулся, будто хотел уберечься от невидимого удара. «Только этого мне не хватало! — подумал он, напуганный подобной перспективой. — Чтобы я принимал его в своем доме! Мало того, что…» Он словно наяву увидел капитана Валера Дину, когда тот потребовал у него удостоверение личности. При одном воспоминании о своих тягостных ощущениях он солгал:

— Прошу меня извинить… но я уезжаю в командировку. Когда вернусь, позвоню…

— Я вас понимаю, — проговорил Павелеску дружелюбно. — Хорошо, когда у человека есть работа, повседневные дела. А что мне остается? Я…

Удиштяну услышал, как Павелеску вздохнул, — по-видимому, ему хотелось поговорить, а Ники был слишком хорошо воспитан, чтобы грубо оборвать разговор.

— В тот вечер когда вы приходили, нам так и не удалось поговорить. Потом появился этот тип, по поводу объявления в «Ромыния либерэ», помните? Он тоже отнял у нас время…

Удиштяну отыскал носовой платок, чтобы вытереть струившийся по лицу пот.

— Мы не успели поговорить о нашем общем друге из Женевы… Вы знали его раньше, в Румынии?

Ники не мог помешать Павелеску задать этот вопрос, но отвечать на него ему не хотелось. И он неумело солгал:

— Извините, пожалуйста… меня зовет мать… Наверное, плохо себя чувствует…

— Передайте ей от меня привет и наилучшие пожелания… Не смею вас больше задерживать… Буду с нетерпением ждать вашего звонка, Спокойной ночи.