Неизбежный финал

Те мерзкие фотографии все время стояли у него перед глазами, глубоко ранили его, как будто обманут был он, а не Гаврил Андроник. Как случилось, что Родика пала так низко? Кто в этом виноват? Гаврил Андроник? А он, Ники Удиштяну, ни в чем не виноват? Не он ли легко смирился с разрушением их семьи? Больше всего его мучил вопрос, кто тот мужчина, которого он видел на фотографиях агентов Павелеску? Он сам устыдился этого вопроса, когда осознал, что из-за этого драма Родики отходила на второй план, уступая место чувству ревности. Что значит для Родики этот мужчина? «Тебя это не касается, — убеждал себя Ники. — Помоги ей, ведь для этого ты пришел сюда». Если бы все зависело от него, он вырвал бы ее из грязи, в которой она увязла, но ему мешал приказ Валера Дину: «Поступайте так, как от вас требует Павелеску… ведь вы его агент. Вы должны войти в роль… убедить его… На вас не должно влиять то обстоятельство, что речь идет о вашей бывшей жене…»

Приближался вечер. Напоминавшее гору серой ваты облако наползло на клонившееся к закату солнце. Вспомнив о последнем разговоре с Валером Дину, Ники Удиштяну вернулся к событиям минувших суток. В их череде было нечто такое, обо что он спотыкался, что порождало у него неясные, трудно объяснимые сомнения. И сейчас, шагая по аллее кладбища, он пытался восстановить в памяти их ход. Вначале ему позвонила Родика и сказала, что хочет его видеть. До этого момента все шло нормально. Она дала ему понять, что с ней что-то случилось. Что именно — она не сказала… Какое событие последовало за этим? Разговор с Павелеску в машине! «Шеф» знал, что Родика ему звонила и просила о встрече. Но вот что удивительно — он знал, о чем она намеревалась говорить с ним.

Ники остановился, как будто натолкнулся на невидимую преграду. Каким же образом Павелеску узнал, что Родика говорила с ним по телефону? И потом, откуда ему известно, как поведет себя Родика? Уж не по наущению ли шантажиста его бывшая жена решила просить у него совета?

Родику он заметил издали. Она сидела задумчивая и, положив ногу на ногу, курила. Приближаясь к ней, Ники Удиштяну вспомнил, как однажды ночью, во время весенней грозы с громом и молниями, она, дрожа от страха, прижималась к нему и умоляла ее защитить. А после грозы, в ночной тишине, она рассказала ему, как влюбилась в преподавателя физики Виорела Станку и как после похода на могилу Эминеску отыскала эту укромную скамейку под плакучей ивой. Время от времени она уединялась здесь, как на необитаемом острове, чтобы собраться с мыслями. Воспоминание о той ночи вызвало в душе Ники прилив нежности.

Родика увидела его и замерла, будто он появился не по ее зову, а в результате странной игры случая. Удиштяну остановился напротив и, сняв шляпу, молча приветствовал ее. От волнения Родика выронила сигарету. Она поднялась и протянула ему руку, а потом, словно спохватившись, подставила для поцелуя побледневшую щеку. Удиштяну почувствовал волнующий запах ее роскошных волос, уложенных таким образом, чтобы подчеркнуть красоту ее высокого лба, изящество профиля.

Они присели на скамейку, Ники вопросительно заглянул ей в глаза — она выдержала его взгляд, но потом часто-часто заморгала и вздохнула:

— Спасибо, что пришел. Я не нарушила твои планы?

— Я всегда счастлив, когда выпадает случай видеть тебя. Но на сей раз мое счастье омрачено твоим беспокойством.

Родика резко отвернулась, пряча от него взгляд.

— Ты меня позвала — и вот я здесь, Родика.

Она поблагодарила его еще раз и принялась искать сигареты в сумочке. От Удиштяну не ускользнула нервная порывистость ее движений.

— Закурим? — предложила она.

Первые затяжки они сделали молча, будто подавленные окружающей атмосферой. Стоило ему искоса взглянуть на нее, как в памяти всплывали фотографии Павелеску и возникал тот же мучительный вопрос: кто он — мужчина, запечатленный на фотографии в момент интимной близости с Родикой?

— Ники… — обратилась она к нему столь знакомым нежным голосом. — Ники, со мной случилось несчастье. — Она замолчала, будто испугавшись своей откровенности.

— Я слушаю тебя, Родика, для этого я и пришел.

— Всю ночь, а потом весь день я терзалась мыслью, стоит ли рассказывать об этом… И пришла к выводу, что лучше промолчать… Так что не сердись и не думай, что я позвала тебя из-за пустого каприза…

«Вот чего не предвидел ни Павелеску… ни Дину, — подумал Удиштяну. — Может, это и есть самое лучшее, самое мудрое решение… Боже, вразуми ее ничего не рассказывать! Тогда и мне не придется давать ей советы. Наверняка легче будет помочь ей со стороны. Наверняка…»

— Ты рассердился на меня, да?

— Ни в коем случае… Я скучал по тебе, Родика. Я бы сам тебя нашел, но в последний раз, когда вы поссорились с мужем, ты со слезами на глазах умоляла меня не искать больше встреч. Ну я и выполнил твою просьбу.

— Ники — ты единственный, с кем я могу посоветоваться. — Ее глаза наполнились слезами. — Выслушай меня и попробуй не осуждать, заклинаю…

«Что ты делаешь? — мысленно воскликнул Ники. — Ты же все портишь! Лучше молчи, молчи! Я смогу тебе помочь, если ты промолчишь!»