Неизбранная

– Извини, дружище, но тебе придётся переждать, – я глажу его по шее, и мы с Вэл отталкиваемся от камней импровизированными вёслами. Лось фыркает, закатывает глаза и скрывается в прибрежных кустах. – Спасибо за понимание, Тис! – кричу я ему вслед.

Тем временем Фемус раскапывает ещё один плот. Спустя несколько секунд они с Хорхе уже пристраиваются нам в хвост.

– Жахотшела почему тшы шо мной плытшь? – О нет! Догадывается ли она о моих подозрениях? Подозревает ли что-то сама? Что, если она прямо сейчас заманивает нас в ловушку?.. – Ну, тшак ш?.. – начинает Вэл.

– О! Я просто хочу убедиться, что с Пенелопой всё в порядке. – Формально это не ложь. Я правда беспокоюсь за Пенелопу.

Вэл сощуривается, но продолжает грести вперёд. Я гребу с ней в такт, стараясь не обращать внимания на её взгляд.

– Да. Бешпокоюшь я тшоже о ней. Бешпокоюшь я обо вшём. Больше гораждо, чем думала я. – Она смеётся, и от её смеха по моей коже пробегает холодок. Что она имеет в виду? Я судорожно сглатываю, слегка отстраняясь от неё.

Когда Вэл бросает на меня загадочный взгляд и начинает грести быстрее, с моих губ непроизвольно срывается нервный смешок.

– Тшечение ждешь мощное тшакое. Попотшетшь придётшя, преодолетшь штобы его, правда? – Я киваю, наблюдая, как Вэл, словно безумная, яростно погружает ветку в воду снова и снова. – Хочетшя порой мне проштшо вшё вжорватшь! – Мои внутренности сжимаются в тугой комок. Разве она всегда была такой агрессивной?

– Вэл, а расскажи, для чего тебе нужен феникс? В школе, я имею в виду. Ага. На твоём серьёзном выпускном экзамене? – С каждым вопросом мой голос всё выше и писклявее.

– Што рашкажал обо мне тшебе Хорхе, не было пока меня? – Моё тело напрягается, как сжатая пружина. Она знала всё это время! – Шмешно очень ведёшь шебя тшы. Што-тшо он шоврал тшебе, да?

Я молча смотрю на покачивающиеся впереди волны и на приближающийся пещерный свод. Как ей удалось так быстро вывести меня на чистую воду?! Похоже, из меня никудышная шпионка.

– Ну? – Вэл обводит плот вокруг выступающей из воды скалы. – Што? Шкажал он, што дурочка я, раж желий ингридиентшы шобираю шамоштшоятшельно? Или над цветшом ражным глаж моих он пошмеялшя? – Я продолжаю молчать. – Ешли вшего мне, Леда, не рашкажешь тшы, тшо не шмогу я, што на шамом деле проишходитш объяшнитшь тшебе. Не нравлюшь Хорхе по какой-тшо я причине, и в этшом тшолько дело, я уверена.

Она права. Хорхе относится к ней довольно предвзято. Но в его словах есть смысл. С другой стороны, я бы хотела услышать и её версию тоже. В конце концов, всё это время Вэл держалась со мной исключительно мило.

– Хорхе умеет читать. И он считает, что для эвинки ты исключительно плохо говоришь по-солиански. – Вэл замирает, склонившись над плотом. – А ещё ему показалось подозрительным, что ты не умеешь пользоваться лунными звёздами, хотя именно этому в академии учат в первую очередь, а не смешивать зелья.

– На шчётш Эвина вру я, тшак думаешь тшы? – голос Вэл дрожит.

– Прости меня, Вэл, – я похлопываю её по плечу. – Я не хотела верить, но лучшего объяснения я не вижу…

– А ештшь оно, – Вэл смотрит прямо мне в глаза. И тихим голосом медленно объясняет: – Желья – лунной жвежды ошобый вид, а переводчик – иной шовшем. Швоё обучение у каждого иж видов. Я ш переводчиком не обучалашь никогда лишь потому, што навигация не интшерешна мне. Приготшовлением желий я горю. – Пока звучит логично. – По-шолианшки говорю я плохо лишь потшому, што этшо не родной яжык мне. А в Эвине… шначала наш учили яжыку другому, тшому, што люди за горами говорятш. И говоритшь тшолько на нём нам ражрешали. Причина вотш какая неуменью моему, – её голос срывается на слёзы.

Я широко распахиваю глаза. Конечно! Как я могла быть такой глупой? Разбойники ненавидят чужаков и обожают Солию, но большая часть страны, и в особенности эвинцы, считаю чужаков светилами. Логично, что они предпочитают говорить на их языке!

– Вэл… – Я бросаю свою ветку на плот и крепко обнимаю Вэл. Её хрупкие плечи на мгновение напрягаются, но потом она полностью расслабляется в моих руках и на её лице расцветает улыбка. – Прости, прости меня. Я совсем забыла, что эвинцы почитают чужаков и их язык.

– Да, – смеётся она. – Тшак и ештшь.

– Не стоило мне в тебе сомневаться. Ты с самого начала помогала мне: и с тренировками, и феникса искать, и…

Она роняет свою ветку на плот и обнимает меня в ответ.

– В порядке вшё, – улыбается она. – Претшенжии ко мне у Хорхе ешть. И не имею я понятшия, чем этшому жадохлику пишклявому не нравлюшь.

Я отстраняюсь от Вэл и возвращаюсь к гребле.

– Эй! Не называй его так!

– Но правда этшо. Вышокий голос у него и маленький роштшок. – От смеха я чуть не сваливаюсь в реку. – Вэл! Он мой лучший друг, не говори о нём так!

– Точно, ижвини. – Вэл пытается сохранить серьёзное лицо, но всё равно срывается в хихиканье. И я не могу к ней не присоединиться.

Спустя несколько минут, мы обе наконец успокаиваемся.