Неизданная проза Геннадия Алексеева

– Вы говорите, что хулиганствующий Есенин вас раздражает, – сказал мне некто, со мною споривший, – и при этом обожаете Вийона, который и вовсе был разбойник.

Я ответил:

– Вийон был не дурак и подсмеивался над своей разбойной удалью, а Есенин хулиганством своим упивался.

2.7

Для того чтобы попасть в дом творчества, нужна справка о состоянии здоровья. Завтра я улетаю, а справки у меня еще нет.

Отправляюсь в поликлинику Литфонда (ни разу еще в ней не был). Поликлиника располагается на Петроградской стороне в нижних этажах жилого дома, заселенного писателями.

Подхожу к дому, ищу вывеску и не нахожу. Замечаю стоящую у небольшой двери санитарную машину с красными крестами. Открываю дверь, вхожу, подымаюсь по лестнице. Кругом чистота, порядок. Людей не видно. Оказываюсь в недлинном коридоре с белыми скамьями вдоль стен. На окнах цветы. На дверях таблички с надписями: «терапевт», «лаборатория», «невропатолог». Все двери закрыты. В коридоре ни души. И не слышно никаких голосов – полнейшая тишина.

Поворачиваю назад и замечаю, что одна из дверей – без таблички и закрыта неплотно. Надавливаю на нее плечом. Она распахивается, и я попадаю в маленькую комнатку с белыми стенами. За белым столом у окна с белыми занавесками сидит пожилая женщина в белом халате и с белыми седыми волосами. Она что-то вяжет из белой шерсти.

– Я у вас впервые, – говорю я, смущаясь, – мне, видите ли, нужна справка для дома творчества. Очень срочно нужна – я завтра утром улетаю в Крым.

– Где же вы раньше-то были? – говорит женщина, поправляя очки в белой металлической оправе. – Ведь немаленький, должен знать, что во всякие такие заведения требуются медицинские справки! Вам ведь анализы надо сделать, вас обследовать надо тщательно, а вы завтра уже улетаете. Могли бы и пораньше прийти! Давайте я выпишу вам карточку, а там уж пусть врачи сами думают, что с вами делать.

С карточкой в руке подымаюсь на следующий этаж. Вокруг по-прежнему ни одной живой души. «Где же больные? – думаю я с недоумением и даже некоторым страхом. – Неужели ленинградские литераторы совсем не болеют?»

Нахожу нужный кабинет. Вхожу. Главный врач поликлиники – тоже пожилая женщина, только волосы ее густо-рыжие, видимо, покрашенные.

– Мне бы справку, – говорю я смиренно, – я сейчас вполне здоров, меня не надо лечить. Дайте мне только справочку.

Звонит телефон, главврач снимает трубку и долго говорит с кем-то, видимо, с родственницей больного писателя: «Зря вы беспокоитесь, солнышко… Нет, нет, это пустяки… Подушка должна быть высокой… Да, да, давайте так и будем лечить… Нет, это просто приток крови… Ни в коем случае, ни в коем случае!.. И, пожалуйста, следите за стулом… Звоните, звоните, солнышко!»

Повесив трубку, главврач протянула мне исписанную бумажку:

– Вот вам направление. Сначала пойдете в лабораторию, сделаете анализ крови и мочи. После – к терапевту. Потом – опять ко мне.

– Какие анализы! – взмолился я. – Мне же уезжать надо! Понимаете? Завтра утром я уезжаю!

– Не беспокойтесь, все будет в порядке! – услышал я в ответ.

По дороге в лабораторию я опять не встретил ни одного человека. В коридорах и на лестнице по-прежнему царила таинственная тишина. В лаборатории сидела третья женщина, тоже пожилая и удивительно похожая на первых двух. Не прочитав направления и не промолвив ни слова она указала мне на стул, взяла мою руку, проткнула указательный палец иголкой и стала выдавливать мою кровь на стеклянную пластинку. После она наполнила кровью три стеклянные трубочки и приложила к моему пальцу смоченную спиртом ватку.

– Мне, знаете ли, надо еще… мочу, – сказал я, ощущая некоторую неловкость.

– Туалет – третья дверь налево, – промолвила медсестра, протягивая мне баночку из-под майонеза.

Вконец озадаченный, я отправился в туалет и вскоре вернулся с баночкой в лабораторию.

– Теперь вам к терапевту, – сказала молчаливая медсестра, и я, покорный судьбе, чувствуя себя вовлеченным в какую-то странную игру, направился к двери с надписью «терапевт».

«Терапевт наверное отсутствует, – подумал я, – не может быть, чтобы все вот так и прошло – без сучка без задоринки». Но я ошибся.

В небольшом кабинете за столом сидела очаровательная, хорошо ухоженная молодая особа в поразительно белом, накрахмаленном, отлично сшитом халате и читала какой-то пухлый роман. Заметив меня, она приветливо улыбнулась и изящным движением отодвинула книгу в сторону.

В третий раз я рассказал о причине моего визита в эту невиданную поликлинику.

– На что жалуетесь? – проникновенно спросило меня прелестное созданье, решившее посвятить свою жизнь благородному делу врачевания мастеров художественной литературы.

– Да ведь я уже говорил вам, что сейчас вполне здоров, – ответил я, стараясь произвести на прекрасную женщину наилучшее впечатление.

– Ну а вообще-то есть у вас какие-нибудь недуги? – настаивала красавица.

Я жалобно вздохнул и рассказал о моих почках и моей гипертонии.

Божественная жрица Эскулапа задала еще несколько вопросов, а потом стала советовать, как мне надо себя вести и какие травы следует пить.