Читаем Неизданный Федор Сологуб полностью

Вблизи колодца мне мальчишкаВ деревне встретился горлан.Он — озорник? или воришка?Иль просто бойкий мальчуган?Лицом он писаный красавец,Орет он бранные слова.Да кто ж он? будущий мерзавец?Иль удалая голова?Большой, босой, расстегнут ворот.Проходит девушка с ведром:— Опять ты, Степка, нынче порот! —Хохочет он: — Мне нипочем!— Всех богачей на дым развеять!Мне не мешай озоровать!На …е-то не репу сеять,А ты молчи, …а мать! —Звериные сверкали зубы,Улыбка поперек лица.Но, хоть слова крепки и грубы,Он все ж похож на мертвеца, —Так механичен хохот звонкий,И так свободно брань летитИз уст румяного ребенка,Забывшего, что значит стыд.Тускнеет вся вокруг природа.Где эта брань и эта грязь,И как бы светлая свободаВ болоте тусклом родилась?Ты силы копишь или тупишь,Россия? где твой талисман.Что ты продашь и что ты купишьНа торжище великих стран?Грабеж, убийства и пожары.Тюрьма, петля, топор и нож,Вот что, Россия, на базарыВсемирные ты понесешь!13 июля 189060Под пальмами играли в костиДва негра, черные, как ночь,И проифавший лютой злостиНе догадался превозмочь.Ножи сверкают в лютом зное,С бойцов свирепых льется пот.Судьба одна в игре и в бое,Уж не везет, так не везет.Зарезан дважды-побежденный,А победитель, кровью пьян,К ручью приникнул, утомленный,Изнемогающий от ран.Взглянул в последний раз он тупоНа раскаленный небосклон.Шакалы ночью на два трупаСбежалися со всех сторон.1 февраля 189161Зверь-человек купается от векаВ напрасно-пролитой крови!Но разве нет на свете человека.Достойного любви?И разве осужден я вечноСкитаться с холодом в душе,И жизнь свой яд бесчеловечноВ своем заржавленном ковшеНести мне будет бесконечно!Как жадно я искалВ толпе завистливой и злобной,В душе тая свой идеал,Души, ему хоть в чем-нибудь подобной!Увы! Кого я ни встречал, —Старик ли, дева ль с пылким взором,Муж, полный зрелой красоты, —Неотразимым приговоромЖитейской пошлости чертыНа них читалися так ясно,Что и сомнение напрасно.11 июня 189162Избрать из двух грозящих золОдно, где менее мученья?Не даст внезапный произволМинуты даже для сравненья.И затруднительно решить,Что легче, розги иль крапива.Ведь проще было бы сравнить,Что слаще, вишня или слива!Крапивой высекут, — так жжет.Как будто вырвался из пекла,А если розги мать берет, —Ах, лучше бы крапивой секла!Но опыт мальчику твердит,Что все же розги выбрать надо:Укус крапивы ядовит,И в розгах нет такого яда.Крапивы зуд невыносим.Укусы долги и жестоки,А после розог только дымСтыда раскрашивает щеки.11 июня 189163
Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии