Неизменный (ЛП)

— Я… нет, ты так занят, и мы не хотим навязываться.

— Ну это уже происходит, — настаивал Гас. — Давай осмотримся. Я не приму отказа. — Он обернулся, такой же оживленный, каким я его помнила. — Это галерея. Наша текущая установка, как вы можете видеть, просто потрясающая. Наш художник — настоящий талант. Молодой, красивый, истинный гений своего дела.

Джесси бросил на меня растерянный взгляд.

— Разве не ты автор картин?

Гас усмехнулся.

— О, точно. Наверное, будет лучше, если мы пойдем дальше. Можете поглазеть на мои работы позже. — Он направился к бару. — Я даже дам тебе скидку для друзей и семьи, Каро. Шестипроцентную.

Я проигнорировала его подкол.

— Вот это да, Гас. Не знаю, как справиться с твоей щедростью.

— Серьёзно? Так все говорят.

Мы последовали за Гасом, пока он указывал на самое глупое дерьмо на свете. Вот там столик. А это один из наших стульев. Взгляните на светильники над баром. Всё это время Сойер следовал за нами по пятам. Я ненавидела то, что не могла оторвать от него глаз. Я ненавидела то, что у него было преимущество, перспектива и все то, чего я хотела. В попытке выбраться из сегодняшней ночи живой, мне пришлось разыграть аферу, которую они начали без моего разрешения. А это означало, что я не могла посвятить Джесси во все это.

Я могла бы выбежать из здания с криком, как будто оно горело, но Сойер и Гас нашли бы меня. Они не собирались отпускать, сдаваться или уходить. По крайней мере, не без борьбы. Так что все, что могло произойти привело бы их прямиком к Джульетте.

Но наряду с тем, чтобы играть свою роль в игре, правил которой я не знала, я должна была также обеспечить безопасность Джесси. Он не мог знать ничего из этого. Он не мог заподозрить ничего плохого.

Джесси был хорошим парнем, и он сделал бы то, что делают все хорошие парни, — он попытался бы мне помочь.

Но его помощь только навредила бы. И, возможно, убила бы нас обоих.

Когда Гас начал огибать заднюю часть галереи рядом с кухней, мы завернули за угол, и я воспользовалась возможностью оглянуться на Сойера. Его взгляд уже был прикован ко мне.

— Ты в порядке, Шестёрка? — спросил он, и жестокая, отстраненная ухмылка, искривила его рот.

Нет. Я была не в порядке. Я отвернулась.

— Больше искусства, — сказал Гас. — Это кухня. — Мы подошли к дверному проему. Гас вошел в него, и, когда мы последовали за ним, оказались в темном коридоре, который вёл к лестнице, ведущей в подвал. — Ладно, хватит этой скучной ерунды. Давайте перейдем к самой крутой части.

Я застыла, от чего Джесси врезался в меня.

— Что там внизу, Гас?

Он был уже на полпути к нижнему этажу. Его ухмылка кота, который съел канарейку, ничуть не успокоила мои нервы.

— Это сюрприз.

Покачав головой, я сделала шаг назад. Сойер был прямо за мной. Его мускулистая грудь коснулась моей спины.

— Я не люблю сюрпризов, — сказала я им.

Рука Сойера легла мне на бедро. Его пальцы обхватили мою тазовую кость, крепко сжимая, интимно поглаживая.

— Этот тебе понравится, Каро. Я обещаю.

Я больше не могла скрывать свой страх. С мольбой в глазах я обратилась к более разумному из двух мужчин.

— Что там внизу, Гас?

— О, да брось, подруга, ты зашла слишком далеко. Не трусь сейчас, — подначивал он.

Это было прямое указание на то, что я бежала из Вашингтона.

Я знала, что никогда не должна была соглашаться на это свидание с Джесси. Я могла бы вывернуть все и сказать, что это была его вина. Его идея. Только вот я добровольно с этим согласилась. Как глупый лемминг. Или овца-самоубийца. Мне просто нужно было кого-то обвинить. Сопротивляясь желанию стукнуться головой о кирпичную стену, я проигнорировала наказывающее прикосновение Сойера и последовала за Гасом. Хотя бы для того, чтобы избежать близости Сойера.

Он был таким же, как и раньше. Но, всё же другим.

Сойер, которого я знала раньше, был высоким и худощавым, по сложению напоминал бегуна. Его плечи были узкими, как и талия. И даже в двадцать три года его лицо сохраняло часть мальчишеской юности.

Теперь он был весь в мускулах. Его зеленый свитер с капюшоном едва ли мог скрыть его мускулистое телосложение под дорогим материалом. Его плечи стали шире, отражая новую силу, конечно, и его возраст. Он вступил в пору зрелости и крепко держал её двумя кулаками.

Все следы мальчика, подростка и юноши исчезли. На их месте была восхитительно заросшая щетиной челюсть и грубая, неукротимая сила. Он возвышался надо мной, выше, сильнее, свирепее. И в отличие от прежних времен, когда его тело было для меня убежищем, местом, на которое я рассчитывала в качестве защиты, сейчас это оно ощущалась жестоко отстранённым. Между нами было невидимое пространство, размером с океаны. С континенты.

Размером с целый мир.

Сойер Уэсли попал в тюрьму человеком, которому в этом мире я больше всего доверяла, а вышел оттуда незнакомцем.

Он носил свои пять лет заключения, как новую кожу, сгибая тяжкие годы с оскаленными зубами и разорванными мышцами. В нем не осталось ни мягкости, ни нежных касаний, ни понимающих слов. Только гнев. Только ненависть.