Неизвестная Астрид Линдгрен: редактор, издатель, руководитель

Я знаю, что говорю, хотя, возможно, мне не всегда удается ясно выражать свои мысли, во всяком случае в письмах, но можешь быть уверена, я тщательнейшим образом обдумал все, о чем написал; на протяжении многих лет я общался с писателями и художниками и потратил изрядную часть своей молодости и зрелости на бесплодные беседы об искусстве, о черте и чертовой бабушке. При всем том я, разумеется, могу ошибаться – для дурака мудрость в безумии. Мы говорим о таких сложных вопросах и оставляем такой зазор для разного рода недопонимания – прошу тебя Астрид, пойми меня правильно! А кроме того, запрещаю тебе оправдываться и извиняться! Ведь ты богиня, а богине не пристало оправдываться. Это как если Бог будет извиняться за то, что выпало слишком много осадков или лето вышло чересчур солнечным. Тогда уж на него набросятся все фермеры мира с просьбами и пожеланиями по части погоды. А ведь и у богов бывают проколы, но они за них не извиняются – это наша участь, простых смертных. Хотел бы и я быть Богом и избежать извинений, но я пока что не Бог. А маленькие муравьишки во все времена сетовали на богов – это очень по-человечески.

Твой покорный слуга,

Леннарт».

За куртуазными формулировками сквозит плохо скрываемое раздражение. Всегда учтивая и любезная в переписке Астрид едва сдерживает гнев. Но Леннарт Хельсинг не сдается, когда видит, что Астрид разозлена, а, напротив, заостряет конфликт.

На первый взгляд их переписка носит очень личный характер. Астрид защищает свою творческую манеру и свою позицию руководителя детской редакции. Хельсинг жалуется на низкое роялти с продажи «Алфавита». Но за этими письмами стоит нечто большее: в них обсуждаются условия, при которых возможно литературное творчество. Леннарт Хельсинг – утопист, который хочет изменить систему и внедрить новые правила. Он пытается раздвинуть границы и требует от издательства большей смелости. Астрид Линдгрен реалист и прагматик. У нее за плечами двадцатилетний опыт работы в издательстве, она прекрасно знает, как устроен шведский книжный рынок. Она возглавляет издательство, которое больше чем кто-либо еще способствовало тому, что качество детских книг в Швеции существенно выросло.

Вспоминая 40-е годы, когда дебютировали они с Астрид, Хельсинг попадает в слабую точку. И тот и другая знают, на какие компромиссы пришлось пойти Астрид, чтобы совместить коммерческую литературу с высоким жанром и не потерять в деньгах. Астрид Линдгрен пришлось приспосабливаться к рынку, но Хельсинг не делает скидок. Астрид была прагматиком, но она высоко ценила то, что делал Хельсинг. Пожелтевшие газетные вырезки с критикой ее книг так и остались лежать среди ее личных вещей в ящике на Далагатан после ее смерти. При жизни она не отправила их в архив Королевской библиотеки, как многие другие бумаги.

Когда эта глава уже была закончена, дело получило неожиданный оборот. В одном из документов из личной библиотеки Леннарта Хельсинга (оттиск «Книги друзей Улле Хольмберга»), что была принесена в дар Шведскому институту детской книги после смерти Хельсинга в ноябре 2015 года, архивариус Симон Спрингаре нашла адресованную Хельсингу открытку от Астрид Линдгрен. Открытка не датирована, но подтверждает, что Астрид не давала покоя эта письменная баталия: