Неизвестная Астрид Линдгрен: редактор, издатель, руководитель

В этой истории было что-то странное, но, несмотря на всевозможные расследования, автор этой книги так и не докопался до истины. Все причастные хранили молчание. Дочери обеих писательниц смотрят на этот конфликт по-разному. «Ничего серьезного», – говорит дочь Уннерстад Лена Анер. Она считает, дело было в том, что Астрид сидела на двух стульях. Лена вспоминает, как показывала своего котенка, когда Астрид была у них в гостях: «Смотри, это Мио, мой Мио!» Она говорит, что Астрид всегда старалась пойти навстречу: «Она сама приходила к нам в Юрсхольм и приносила маме корректуру ее книг».

У дочери Астрид Карин Нюман сохранились другие воспоминания:

«Мама не понимала, в чем дело, она терялась в догадках. Сначала все шло хорошо, но некоторое время спустя что-то произошло, и Эдит Уннерстад решила, будто Астрид делает все возможное, чтобы отодвинуть ее на второй план. На все попытки примирения Эдит отвечала с необычайным сарказмом. Ситуация была безвыходная».

Что думала об этом конфликте сама Эдит Уннерстад, нам, к сожалению, неизвестно. Публично Астрид Линдгрен не говорила на эту тему, но время от времени раздражение и отчаяние вырывалось наружу в ее переписке. 18 ноября 1959 года Астрид пишет своей немецкой подруге Луизе Хартунг:

«Пиши, пиши мне почаще, я так рада твоим письмам. Я сейчас в глубочайшей яме, все больше думаю о смерти. Это тянется уже долго, но худшее произошло в мой день рождения, несмотря на то, что ты была так добра и думала обо мне. Но думала обо мне не ты одна, а кое-кто другой, желавший, чтобы я провалилась в тартарары, и приславший мне подлую телеграмму. Мне до лампочки и она, и ее телеграмма, но подлость меня страшно расстроила, мне в буквальном смысле стало дурно. Jalousie de métier[45] – худший из всех сортов ревности».

Телеграмму, о которой пишет Астрид, прислала 14 ноября 1959 года Эдит Уннерстад:

«Спасибо. В Ваши страдания я не верю. Сожалею, но на следующей неделе я занята. Эдит Уннерстад».

Что написала ей Астрид, нам неизвестно. Телеграмма говорит о том, что она хотела встретиться и поговорить, но Эдит не имела ни малейшего желания ее видеть. Возможно, это был рабочий конфликт и она считала, что Астрид Линдгрен перед ней виновата. Ясно одно: принципиальное нежелание Уннерстад делать шаги к примирению. Это было слабым местом Астрид Линдгрен, она очень остро реагировала на упреки в непрофессионализме. Конфликт так и остался неразрешенным. Последний раз Астрид упоминает об этом в письме к Лисбет Форсберг:

«Мне выпало счастье подготовить к печати почти все ее детские книги. Мы не изменили в них ни единого слова. Я всегда ими восхищалась»[lxxviii].

Эта фраза была сказана шесть лет спустя после смерти Эдит Уннерстад.

Двойная роль Астрид Линдгрен не давала покоя не только Уннерстад. Переписка с Леннартом Хельсингом открывает другой аспект этой проблемы. И Уннерстад, и Хельсинг обращались с рукописями не к издателю и редактору Астрид Линдгрен, а к директору издательства Хансу Рабену.

Иногда эта критика была ненамеренной. В одном из писем Астрид Линдгрен Виола Вальстедт написала:

«Ты всех затмила, Астрид, с этим никто не спорит. Нет нужды повторять: благодаря твоему таланту… и т. д. Ведь у тебя всегда есть возможность поддержать человека, и совсем иного толка, чем, например, у меня или у многих других. У тебя за плечами издательство»[lxxix].

Последняя фраза выглядит неоднозначно. Астрид помогала Виоле дорабатывать рукописи, добивалась от бухгалтерии, чтобы ей платили авансы, а если не выходило, перечисляла ей свои деньги. И все же Вальстедт продолжала вздыхать, глядя на привилегии Астрид.