Неизвестная. Книга первая

— Агась, картоплю, — поспешно закивал мешочник и украдкой перекрестился.

— И чего хочешь взамен?

— Так ведь… — испугано промямлил мужик, но старший патруля перебил его.

— А ну-ка, обыщи убиенного.

— Я? — удивился мешочник и закрестился уже открыто: — За что же, граждане?.. А может, картопли вам отсыпать… — с робкой надеждой взглянул он на патрульного.

— Я сказал — давай!

— Агась… — кивнул мужик, боязливо покосился на размазанные по стене вагона мозги, быстро обшарил карманы трупа и полез убитому за пазуху.

Все это время в ошалевшем от страха вагоне стояла тишина. Только колеса мерно стучали на стыках, да возле убитого паренька тихо причитала невесть откуда взявшаяся монашка.

— Вот, — тихо сказал мужик и протянул старшему патруля выуженную из под армяка бумажку.

Старший взял ее:

— Мандат… — пробежался глазами, хмыкнул. — Эсер, — скривился он.

— Тут вон еще… — мешочник выудил второй сложенный листок.

Железнодорожник его развернул и прочитал бегло:

— Постановление центрального комитета партии социалистов-революционеров номер шестнадцать дробь четыре… Приговорил провокатора и предателя дела партии Владимирова Константина Константиновича к смертной казни… Приговор привести в исполнение безотлагательно и при первой же возможности…

— Выходит, казнили, — понимающе посмотрел на патрульных мужик-мешочник. — А этот, — кивнул железнодорожник на убитого паренька, — выходит, Владимиров?

— Скоро станция, там разберемся, — сказал старший патруля и спрятал в карман листок. — Я последний раз говорю, граждане, приготовьте документы для проверки!

Только тут Владимиров понял, что смерть обошла его стороной. Он вздохнул и достал из торбы мандат о срочном вызове в петроградский комитет кооперативных работников младшего счетовода рыбинской артели «Красный рыбарь» Исаева Максима Максимовича…

*****

А вы-то сразу и не догадались, что мичман был совсем не мичманом? Да это и немудрено. Вот уж кто умел личины менять, так это он… Владимиров Константин Константинович…

Он тогда счетоводом значился. Тихоньким таким бухгалтером, застенчивым и скромным. Между прочим, дочка председателя артели на него с большим интересом поглядывала…

Его же эсеры к смерти приговорили как провокатора, а ВЧК — к расстрелу. Вот он в рыбачьей артели и отлеживался. Ему бы там еще с полгодика… а он не выдержал, в Петроград помчался, чтобы с ней повидаться…

*****

Второй раз Владимирова, или, как он теперь значился по документам, Исаева, пытались убить сегодня…

— Вы за нее не беспокойтесь, товарищ чекист, — Бехтерев тряхнул гривой густых длинных волос. — Мы делаем все, что в наших силах… Заметный прогресс… Весьма заметный… Вы же видели.

— Да, Владимир Михайлович, я вам полностью доверяю, — Константин кивнул и невольно поморщился.

Резкая боль ударила в висок, и в глазах на мгновение стало темно.

— Что с вами? — озабоченно спросил Бехтерев.

— Это так, — ответил Константин. — Контузия. Пару месяцев назад в Киеве бомбу кинули…

— Вы ранены?

— Три пули из меня вытащили, но теперь все в порядке… До свадьбы заживет, — улыбнулся чекист.

— В газетах писали…

— Врут! — отрезал Владимиров. — Вот только контузия…

— Позвольте вас осмотреть.

— Не стоит… Со мной все в порядке, — он натянул на голову мичманку с кровавой атласной ленточкой, пришитой к тулье. — Мы с товарищем Дзержинским очень надеемся на положительный результат. Вы понимаете, товарищ Бехтерев?

— Конечно-конечно, — профессор оправил полы халата, — передайте Феликсу Эдмундовичу, мы очень стараемся.

— Хорошо, Владимир Михайлович, — сказал Владимиров и добавил: — У меня тут обстоятельства возникли… Так что даже не знаю, когда смогу вас снова навестить…

— Понимаю, — Бехтерев бросил быстрый взгляд на мичманскую форму Константина. — Работа есть работа…

— Вот за что я вас, генерал, уважаю, — Константин Константинович внимательно посмотрел профессору в глаза, но тот взгляд выдержал. — За то, что вы очень понятливый человек.

— Что же, — Бехтерев встал из-за стола и протянул Владимирову руку. — Не смею вас задерживать. А меня пациенты ждут.

Константин поспешно вскочил со своего стула, пожал протянутую руку и решительно зашагал из кабинета, но вдруг остановился, обернулся и посмотрел на доктора, словно побитый щенок:

— Владимир Михайлович, ради бога… Ежели со мной что… Вы уж приглядите за ней…

— Хорошо, Костя. Не беспокойтесь.

Владимиров вышел из здания Института мозга, прошел через маленький аккуратный садик, выбрался на Миллионную улицу и зашагал в сторону бывшего Марсова поля, а ныне площади Жертв революции.