Неизвестная земля

- Не думаю, - покачивает головой Алексей. - Хотя земная кора в глубоководной части Черного моря, так же как и под океанами, имеет схожее строение. Она там базальтовая, без гранитного слоя.

- Ну, а если не бурение скважин, то на дне Черного моря вообще нечего больше делать, - убежденно заявляет Семенов. - Оно ведь примерно со ста пятидесяти метров и до самого дна заражено сероводородом и лишено жизни. Да и не для физиков эта задача. Профессора Кречегова, как я понял из разговора с ним в поезде, интересует и не верхняя мантия вовсе. Его, по-моему, привлекает ядро нашей планеты.

- Но ведь это черт знает на какой глубине! - восклицает Омегин. Кажется, тысячи три километров?

- Две девятьсот, - уточняет Русин. - Но мне думается, интересует его даже не это, а внутреннее ядро, которое еще глубже. До него пять тысяч километров.

- И оно, кажется, жидкое? - спрашивает Омегин.

- Большинство ученых полагают, что наоборот - твердое, а в жидком состоянии лишь внешнее ядро. Но и само понятие "жидкое" тут особое, ибо вещество находится там под давлением в миллион с лишним атмосфер...

- Знаем, знаем! - перебивает его Фрегатов. - Это каждый школьник знает. А вот насчет внутреннего ядра, где давление почти втрое больше, действительно идут споры. Одни считают его железным, другие силикатным.

- А я читал, будто бы загадку эту решили метеориты, - вставляет Сидор Омегин.

- Э, ничего они не решили! - пренебрежительно машет рукой Фрегатов. Хотя они и являются, как полагают некоторые ученые, осколками погибшей планеты.

- И притом почти такой же, как и наша, - убежденно заявляет Русин. Весьма вероятно в связи с этим, что каменные метеориты соответствуют химическому составу мантии, а железные - ядру планеты.

- А я думаю, что в ядре - звездная материя, - возражает ему Фрегатов. - Это утверждают и немецкие ученые Кун и Риттман. Они считают, что центральное ядро нашей Земли состоит из ионизированного водорода.

- А англичанин Джеффрис утверждает, что ядро либо железное, либо оливиновое, состоящее из силикатов магния и железа. Такого же мнения и наши ученые. Разница у них лишь в том, что вместо магния они предполагают наличие в железном внутреннем ядре никеля.

- Почему же тогда Земля приобрела такую форму, какую должен был принять жидкий шар? - удивляется Омегин.

- Да, правильно, - соглашается с ним Русин. - Земля тоже жидкая, но не в буквальном смысле, а лишь вследствие ползучести ее вещества и длительности воздействия на него центробежной силы. В этом-то и состоит противоречивость свойств вещества Земли. Когда на него действуют кратковременные силы, подобные сейсмическим толчкам, оно ведет себя, как легированная сталь, а когда оказывается под воздействием медленных сил обретает пластичность.

- Пожалуй, все-таки профессора Кречетова интересует главным образом внутреннее ядро, находящееся в сверхплотном состоянии, - задумчиво произносит Фрегатов. - Может быть, даже состоит оно из совершенно неизвестного нам вещества. Вот это-то вещество и зондируют, наверно, коллеги профессора Кречетова нейтринными импульсами.

- А есть разве такое вещество, с которым нейтрино взаимодействует? удивляется Омегин. - Оно ведь...

- Скрозь все, хочешь ты сказать? - усмехается Фрегатов.

- Ваша ирония тут, пожалуй, ни к чему, - серьезно замечает Фрегатову Семенов. - Нейтрино действительно ведь почти неуловимо. Гамма-лучам, слабо взаимодействующим с ядрами вещества, нужно пройти в среднем два с половиной - три метра свинца, прежде чем "завязнуть". А нейтрино для этого должно пронизать сплошную толщу свинца размером в пятьдесят световых лет.

- Но тогда это явно бредовая затея - уловить поток нейтрино, проходящий лишь сквозь нашу маленькую планету! - шумно восклицает Омегин. Удалось разве кому-нибудь "притормозить" хоть одно нейтрино?

- Ай-яй-яй, научный фантаст Омегин! - смеется Фрегатов. - Разве можно быть таким скептиком? О таком ученом, как Бруно Максимович Понтекорво, слышал ли хоть что-нибудь?

- Ну ладно, хватит меня разыгрывать, я ведь серьезно... - сердится Омегин.

- И я тоже вполне серьезно. А тебе надо бы знать мнение Понтекорво по поводу неуловимости нейтрино. Тем более что в чем-то он с тобой согласен...

- В самом деле, Фрегатов, зачем вы превращаете все это в шутку? хмурится Семенов.

А Русин лишь понимающе улыбается. Он знает манеру Фрегатова разговаривать с такими людьми, как Омегин.

- Почему же в шутку? - удивляется Фрегатов. - Понтекорво тоже ведь считает, что пропускать одно нейтрино сквозь астрономическую толщину вещества для того, чтобы оно с достаточной вероятностью с ним прореагировало, нереально. Или, как остроумно выразился наш коллега, бредово. И он предложил обратное - пропустить астрономическое число нейтрино через разумную, скажем, метровую толщину жидкого или твердого вещества. Такой эксперимент и был осуществлен в 1956 году.

- Тогда нейтрино взаимодействовало, кажется, с протоном? - спрашивает Семенов.

- Если мне не изменяет память, - замечает Алексей Русин, - это было не нейтрино, а антинейтрино.