Неизвестная жизнь писателей, художников, композиторов

9 ноября пристав Пресненской части донес обер-полицмейстеру, что вблизи Москвы, по дороге в село Хорошево, у Ходынского поля, «в расстоянии от Пресненской заставы около двух с половиной верст, рядом с валом, которым обнесено Ваганьковское кладбище… найдено мертвое тело женщины неизвестного звания». Однако вскоре убитую опознал Сухово-Кобылин: это была московская купчиха Луиза Симон-Деманш.

Полицейский эксперт, исследовав труп женщины, в протоколе осмотра записал: «Обнаружены глубокий порез горла и боковых сонных артерий, большая опухоль и кровоподтеки вокруг левого глаза, рубцы, ссадины и кровоподтеки на левой руке, от плеча к локтю, и на левом боку, перелом трех ребер с раздроблением кости». Все это говорило о том, что Луиза умирала долгой мучительной смертью.

Кроме того, осмотр тела Луизы Деманш и места преступления позволил сделать еще ряд важных выводов. Во-первых, на убитой были оставлены вещи огромной ценности, что исключало версию об убийстве с целью грабежа; во-вторых, следы полозьев и копыт, обнаруженные возле трупа, навели на мысль, что убийство произошло в другом месте, а к Ваганьковскому кладбищу было доставлено уже бездыханное тело.

Дом Гудовича, где жила Луиза, тщательно обыскали. Но ничего, что могло бы пролить хоть какой-то свет на загадочное убийство, найти не удалось. Правда, в убийстве были заподозрены четверо дворовых людей Сухово-Кобылина. Дело в том, что Луиза постоянно издевалась над ними, била палками и плетьми. И версия, что ее убили из мести, казалась вполне логичной. Арестованных допросили порознь и вместе. Но они отвергли обвинение. И только потом, под пытками, признали свою вину…

Тело Луизы было найдено вечером. А уже утром по городу поползли слухи, наполненные догадками о причинах убийства, о виновных в этом преступлении. Догадки незаметно превратились в утверждения, ежечасно обраставшие все новыми и новыми деталями. Так со временем родилась версия, сводившаяся к следующему: «Однажды мадемуазель Симон, давно следившая за своей соперницей Нарышкиной, сумела в поздний час проникнуть к своему возлюбленному. С проклятиями и ругательствами набросилась она на них, и Кобылин пришел в такую ярость, что ударом подсвечника или чего-то другого уложил ее наповал. Затем склонил прислугу деньгами вывезти ее за город».

Итак, убийца определен, по крайней мере общественным мнением. Это – Сухово-Кобылин. Обыск в его доме на Страстном бульваре еще больше укрепил это предположение. «На стене в комнате, называемой залой, – гласит протокол, – обнаружены два кровяных пятна… В сенях около двери кладовой видно на грязном полу около плинтуса кровавое пятно… На ступенях заднего крыльца также видны разной величины пятна крови, частью стертые или смытые…»

Семь лет тянулось следствие. Сухово-Кобылина то брали под стражу, то отпускали на волю. Девять месяцев он провел в казематах секретной тюрьмы. И только благодаря ходатайству матери и влиятельных особ он был выпущен на поруки. Правда, еще три года находился под подозрением. Лишь 3 декабря 1857 года, через семь лет после трагических событий, в результате покровительства великих княгинь, замолвивших слово перед царицей, судебное преследование Сухово-Кобылина было прекращено. Высшие чиновники решили ограничиться церковным покаянием бывшего подследственного за его «незаконную связь» с Симон-Деманш. Одновременно были оправданы и крепостные: в конце концов, судьи не нашли достаточных доказательств их вины. Вопрос, кто же все-таки убил Луизу, так и остался открытым.

Впрочем, к его решению пытались несколько раз подступиться видные криминалисты. Наиболее глубокое и скрупулезное исследование провел главный судебно-медицинский эксперт Советского Союза профессор Николай Попов. Прежде всего, ученый категорически отверг убийство Луизы подсвечником. Из подробного описания повреждений, обнаруженных на ее теле, он пришел к выводу, что ни один удар не являлся смертельным.

Второй вывод дополнял первый: следы ударов на теле Луизы свидетельствуют о том, что ее долго и мучительно истязали, однако все удары, даже в их совокупности, не могли привести ее к смерти. Кроме того, характер ударов абсолютно исключает возможность убийства в состоянии аффекта. Напротив, судя по их количеству и разнообразию, их наносили озлобленные люди, и, скорее всего, делали это из мести.

Вывод третий, который основывается на упомянутом в акте «поперечном вдавленном рубце в объеме мизинца», который был обнаружен на верхней части шеи. Это так называемая странгуляционная бороздка, о которой тогда еще не имели понятия, но она тем не менее является типичным признаком смерти от удушения. Иными словами, Симон-Деманш была задушена, а глубокое ранение шеи убийцы произвели после смерти женщины. Отсюда и малое количество крови, оказавшееся на месте обнаружения трупа.