Неизвестные рассказы сыщиков Ивана Путилина, Михаила Чулицкого и Аркадия Кошко

Одна из газет описывала особенно яркими красками с подразделениями на рубрики. В рубрике: «Кто убийца?» говорилось, что полиция напала на след убийцы, который немедленно будет арестован. Это бородатый свирепого вида мужчина, который гримировался простым тряпичником с мешком за спиной и корзиной в руках. В рубрике же о мотивах преступления, загадочно приподнимая завесу тайны преступления, стоял вопрос, не ритуальное ли это было убийство?

III. Холостяк

Теперь мы должны ознакомиться с событиями, происшедшими за много месяцев до описанного преступления.

Николай Степанович Тульский называл себя неисправимым холостяком.

– Мне стукнуло сорок лет. Если я не женился до сих пор, так это значит, что я и умру холостым, – любил он говорить о себе.

По окончании университетского курса он некоторое время занимался хозяйством в небольшом имении, доставшемся ему по наследству вместе с тремя другими братьями. Без запасного капитала трудно было добиться хороших результатов. Неудивительно поэтому, что Тульский был недоволен своей жизнью в деревне. Как только младший брат, который никак не мог осилить гимназического курса, достиг совершеннолетия, он сейчас же сдал ему всё хозяйство и сам уехал в Петербург на службу.

Благодаря упорному труду и кое-каким связям он достиг того, что его стали считать хорошим служакой. Теперь он был умеющим составить хороший доклад столоначальником и получал в год около трёх тысяч рублей содержания.

Жил он скромно, занимая две меблированные комнаты у немки Клары Ивановны, у которой, кроме него, было ещё несколько жильцов. Днём он аккуратно посещал службу, по вечерам изредка посещал три-четыре знакомых семейства, а всё остальное свободное время проводил за чтением книг, преимущественно философского содержания. Философия спасала его от мелочей и неприятностей будничной жизни. Он увлекался философией и жил ею.

Чем больше он проникал в тайны канцелярской мудрости и чем больше он разжёвывал разные философские теории, тем дальше отставал от условий обыденной жизни. Одни называли его идеалистом, другие считали его чудаком, а третьи говорили, что у него в голове не хватает какого-то винтика. Во всяком случае, в его порядочности и честности никто не сомневался.

Бывая у знакомых, он любил развивать философские теории и делиться с слушателями сомнениями по возникающим у него вопросам психологической точки зрения. Только слушателями своими он никогда не бывал доволен.

В тех семейных домах, где он бывал, отцы семейств, снисходительно улыбаясь, слушали его только до прихода полного комплекта игроков в винт и затем как о неиграющем в карты забывали об его существовании. Студенты и гимназисты говорили с ним только до появления девиц, к которым немедленно и пристраивались. Девицы находили, что он был бы интересен, если бы не был так скучен. Боясь его начитанности, они избегали вступать с ним в разговоры. Оставались одни дамы, в разговорах с которыми он проводил целые вечера.

Впрочем, и дамы часто повергали его в величайшее недоумение. Нападал он на внимательную слушательницу, которая, казалось ему, с неподдельным удовольствием слушала течение его мыслей, заинтересовавшись какой-нибудь философской теорией, спрашивала совета, какие книги ей необходимо прочесть, и вдруг… В один из следующих вечеров она уже не говорила с ним. Он не понимал, что случилось. Бедный идеалист! Как сильно возмутились бы все фибры его души, если бы он узнал настоящую причину этого нежелания его слушать. Если бы ему кто-то сказал, он не поверил бы, что та дама слушала его с единственною целью, чтобы хотя бы временно чем-нибудь отвлечь свои мысли от душившей её злобы на свою соперницу, а та другая, особенно внимательная слушательница, имела в виду лишь возбудить кратковременную ревность в молодом человеке, который ей нравился и который, между тем, в своём ухаживании за ней шёл чересчур медленными шагами.

Неизменявшей ему в разговорах об отвлечённых предметах была только одна дама, Варвара Николаевна Фёдорова, его соседка по имению, живущая в Петербурге. Но и та удивляла его своею неровностью характера. Иногда она в присутствии многочисленного общества сама вступала с ним в споры, в другой же раз на правах старой знакомой сразу перебивала его, не давая, что называется, раскрыть ему рта. Он не мог догадаться и уразуметь дипломатических действий Фёдоровой, которая затевала разговор о чём-нибудь отвлечённом при тех, которым она желала представиться начитанной и свободомыслящей, и не позволяла себе рассуждать при других, в мнении которых она хотела оставаться помещицей с трезвыми определёнными прямыми взглядами на жизнь.

Вообще, Тульский был очень далёк от умения распознавать людей, с которыми сталкивала его жизнь.

IV. Красавица

Если Тульский был малонаблюдателен, из этого ещё не следует, чтобы он сам не был предметом наблюдения, в особенности со стороны остальных жильцов его хозяйки.