Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до "Трудно быть богом": черновики, рукописи, варианты.

 Myга подает ему камзол, уходит и возвращается с Кирой — хорошенькой девушкой лет семнадцати, в строгом, темного цвета платье. Румата подбегает к ней, обнимает, погружает лицо в ее пышные золотые волосы. Myга деликатно удаляется. Румата отстраняется от Киры, смотрит в ее запрокинутое лицо.

Румата. Почему ты плакала? Кто тебя обидел?

Кира. Никто меня не обидел.

Румата. Нет, ты скажи, почему ты плакала?

Кира. Увези меня отсюда.

Румата. Обязательно.

Кира. Когда мы уедем?

Румата. Я еще не знаю, маленькая. Но мы обязательно уедем…

Кира. Далеко?

Румата. Очень далеко. Ко мне.

Кира. Там хорошо?

Румата. Там дивно хорошо. Там никогда никого не обижают.

Кира. Так не бывает.

Румата. Бывает.

Кира. А какие там люди?

Румата. Обыкновенные. Как я.

Кира. Все такие?

Румата. Не все. Есть много других, гораздо лучше.

Кира. Вот это уж не бывает…

Румата. Вот это уж как раз бывает!

Кира. Почему тебе так легко верить? Отец никому не верит. Брат говорит, что все свиньи, только одни грязные, а другие нет. Но им я не верю, а тебе всегда верю…

 За окном раздается треск барабана и тяжелый марширующий грохот сапог. Кира вздрагивает и прижимается лицом к груди Руматы.

 Кира. Я больше не могу дома. Я больше не вернусь домой. Страшно мне дома. Можно, я у тебя служанкой буду? Даром…

 Румата подводит ее к креслу, усаживает.

 (С отчаянием.) Отец каждый день доносы переписывает… А бумаги, с которых переписывает, все в крови. Ему их в канцелярии дона Рэбы дают. И зачем ты только меня читать научил? Каждый вечер, каждый вечер… Перепишет пыточную запись — и пьет. Так страшно, так страшно! А брат придет из патруля — пьяней пива, руки все в засохшей крови… Отца допрашивает, почему, мол, грамотный… Нынче ночью с приятелями затащил в дом какого-то человека… Били его, все кровью забрызгали.

Он уж и кричать перестал. Не могу я так, не вернусь, лучше убей меня!

 Пауза. Румата берет со стола колокольчик, звонит. Входит Myга.

 Румата. Эта дама будет жить у меня. Отведешь ее в угловой покой. Переоденешь в мужское платье. Жить будет подвидом моего пажа… имя ей будет Уно. (Подходит к Муге вплотную.) Если болтать за воротами станешь — язык вырву, понял?

(Возвращается к Кире.) Ступай, маленькая, переоденься, прическу перемени и приходи сюда, будем завтракать.

 Кира хватает его руку, целует и убегает из залы. Myга невозмутимо следует за нею.

 (Ему вслед.) Да никого в дом не пускать! Хоть король, хоть черт, хоть сам дон Рэба!..

 Оставшись один, Румата принимается расхаживать по зале, опустив голову. Останавливается. Пулемет бы сюда, пулемет!.. Свинцом по серой сволочи, по бледненькой роже дона Рэбы, по окнам его прокисшей от крови канцелярии!.. Это было бы сладостно. Это было бы настоящее дело. Но вот потом… (Он с силой трет ладонями лицо.) Ах, они в Институте правы. Прав дон Кондор, дорогой Александр Васильевич. Потом — кровавый хаос в стране. Орды баронских наемников, отлученных всеми церквами, насильников, убийц, растлителей… Огромные толпы слепых от ужаса крестьян и горожан, бегущих в леса, горы, пустыни… и твои сторонники — веселые люди, смелые люди! — которые будут резаться в жесточайшей борьбе за власть и за твой пулемет после твоей неизбежно насильственной смерти… 

Размышления Руматы прерываются негодующими криками Муги и благодушным басистым ревом за сценой.

— Пошел, пошел, старый хрыч, отдавлю уши!

— Не велено, говорят вам!

— Брысь, не путайся под ногами!

— Да не велено же… Ох!

В залу вваливается Будах, волоча за собой вцепившегося в него Мугу.

Р у м а т а. Отец Будах! Как вы очутились в городе, дружище? Муга, оставь отца Будаха в покое…

Б у д а х. На редкость въедливая старая песочница… (Приближается к Румате с распростертыми объятиями.) Но верен, верен, ничего не скажешь… Дайте мне обнять вас! (Они обнимаются.) Я вижу, вы совершенно трезвы, мой друг. Впрочем, вы всегда трезвы. Счастливец!

Р у м а т а. Садитесь, мой друг. Муга, подавай завтрак! И скажи, чтобы… э… Уно шел сюда.

Муга. Ученый человек, а дерется. Срам какой.

Б у д а х. Па-шел, старый черт, делай, что тебе хозяин велел… Да принеси пива! Я вспотел, мне нужно возместить потерю жидкости!

Муга, ворча что-то под нос, удаляется. Румата и Будах усаживаются за стол.

Р у м а т а. Как вы здесь оказались, отец Будах? Ведь вам опасно появляться в городе, дон Рэба ищет вас.

Б у д а х. А, вздор! Мне надоело сидеть в Пьяной Берлоге.

Захотелось проветриться… Между прочим, вчера ночью мне удалось установить интереснейшую вещь. Хотя боюсь, для вас это будет не совсем…

Р у м а т а. Ничего, ничего, я с удовольствием выслушаю вас…

Входит Myга с подносом, принимается накрывать на стол.

Б у д а х. Вы представляете себе треугольник, у которого один угол равен четверти окружности?

Р у м а т а. Гм… Представляю.

Будах с сомнением глядит на него.

Будах. Ну, хорошо. Так вот, мне удалось доказать, что сумма численных выражений коротких сторон такого треугольника, помноженных сами на себя… Вы следите за моим рассуждением?

Р у м а т а. Самым внимательным образом.

Б у д а х. Так вот, эта сумма в точности равна численному выражению длинной стороны, тоже помноженной на саму себя! А?