Неизвестный Алексеев. Неизданные произведения культового автора середины XX века (сборник)

Ещё чуть подальше было выставлено ещё одно впечатляющее творение поп-арта, скомпонованное из голых пластмассовых пупсов с оторванными или недостающими головами.

С ним соседствовала довольно ровная остроконечная пирамида, сложенная из осколков разбитых вдребезги зеркал. В осколках отражалась синева июньского неба.

За нею красовался ворох какого-то грязного, рваного тряпья, шевелящегося под ветром и казавшегося живым.

Около него было рассыпано множество маленьких зелёных пластмассовых дисков неизвестного назначения, будто бы только что изготовленных, но, к несчастью, оказавшихся ненужными.

На них тут и там валялись отслужившие свой век и выброшенные за ненадобностью газовые плиты.

Ещё здесь были нагромождения толстых изуродованных железобетонных балок с торчащими наружу прутьями арматуры, и залежи спрессованной алюминиевой фольги, не нашедшей никакого применения, и пласты слипшейся полиэтиленовой плёнки (видимо, это был брак производства), и тюки вполне приличной с виду стеклянной строительной ваты (зачем её сюда привезли, было непонятно), и пустые железные бочки с рваными отверстиями в боках, и остатки толстых бетонных труб, и огромные деревянные катушки для электрического кабеля, и старые, стёршиеся автомобильные покрышки, и битые граммофонные пластинки, и флаконы из-под каких-то духов, и сношенные ботинки (очень много растоптанных, грубых рабочих ботинок), и куски оцинкованной блестящей жести, и битый кирпич, и обрывки резиновых шлангов, и ещё что-то непонятное, и ещё что-то, и ещё…

Над свалкой низко пролетел реактивный лайнер с высоким хвостом и отброшенными назад узкими крыльями. На концах крыльев то зажигались, то гасли красные сигнальные огни.

«Идёт на посадку, – подумал Д. – Близко аэропорт».

Горы хлама расступились, и показалось море. Д. вышел на берег и осторожно, стараясь не поскользнуться, подошёл к самой воде.

Свалка не кончалась на берегу – под водой был виден тот же хлам, погрузившийся на дно залива. Там, на дне, тоже валялись какие-то ржавые куски железа, какие-то кривые трубы, битая посуда и поломанные пластмассовые ящики. В глубине что-то тускло блестело – вероятно, ещё не успевшие заржаветь консервные банки. Среди отбросов неторопливо плавали колюшки. У берега качались на волнах пустые бутылки и помятый детский мячик; один бок у него был жёлтый, другой – синий. Ржавый трос уходил наклонно в воду. На нём висели засохшие водоросли. В отдалении виднелась надувная резиновая лодка с рыбаком. Рыбак не шевелился. «Уснул, наверное», – подумал Д.

Над побережьем пролетел ещё один лайнер, точно такой же. И так же мигали на его крыльях сигнальные огни. «Кажется, это тот же самый, – подумал Д. – Всё ещё не сел. Делает второй заход».

Порывшись в карманах и удостоверившись, что у него есть коробок спичек, Д. принялся стаскивать в кучу потемневшие доски и обрывки бумаги. Костёр долго не разгорался. Шёл густой вонючий дым, а огня всё не было. Наконец мелькнуло что-то оранжевое. Бумага вспыхнула. Доски охватило бледное на солнце, прозрачное пламя. Д. подтащил к огню деревянный ящик и уселся на нём, сложив руки на коленях. Д. сидел на свалке у берега моря и глядел на свой костёр. Столп пламени был уже высок. Ветер норовил пригнуть его к земле, но это ему не удавалось. Рыбак в лодке взмахнул удочкой. «Поймал, что ли, кого-то?» – подумал Д. В третий раз и уже совсем низко пролетел лайнер. На его брюхе были хорошо видны плотно закрытые люки. Даже заклёпки на алюминиевой обшивке были заметны.

«Не дают посадку, – подумал Д. – или что-то случилось. Быть может, у него не выпускаются шасси? В таком случае ему придётся сесть на воду. Экая неприятность».

Ветер вдруг изменил направление. Дым костра бросился Д. в лицо, и он закашлялся. Невдалеке появилась человеческая фигура. Это был старик. Он шёл, сгорбившись. В руке у него была сучковатая палка. Он то и дело останавливался и ковырял палкой слежавшийся мусор. Он приблизился. Одежда его была необычной. Какой-то балахон неопределённого цвета с бахромой по низу. Какой-то грязный платок на голове. Платок был завязан на затылке, и его острые концы торчали наподобие кошачьих ушей. Из-под платка высовывались пряди седых, серых волос. Глаза у старика были тоже серые, бесцветные, водянистые. Они не выражали ровным счётом ничего. Они слезились. Веки были красные. Ресниц вовсе не было. Лицо было сплошь покрыто мелкими морщинами. Местами сетка морщин сгущалась, местами становилась пореже. Губы тоже отсутствовали – они провалились в старческий беззубый рот. На шее висела дряблая, сморщенная кожа. У носа торчал безобразный, бугристый, багровый нарост. «Это не старик, а старуха, – догадался Д. – Старая ведьма. Хозяйка свалки. Тоже обломок прошедшего. Тоже отброс цивилизации. Только её здесь и не хватало».

– Ждравштвуйте! – сказала старуха и улыбнулась. Рот её приоткрылся. Во рту торчали два гнилых зуба.

– Что вы здесь ищете? – спросил Д.