Неизвестный алмаз. Обычная тайна волнового процесса

Память человеческая словно некая «машина времени», как удивительная база данных хранит всё, что ты повстречал на своём пути. Хранит все прожитые тобой события. С самого момента рождения. И ты в любое время можешь к ней обратиться. И она подскажет. Восстановит в твоих ощущениях любое произошедшее с тобой событие. То событие, которое давным-давно прошло, но как голограмма она сохранила в многообразии информационных полей этот миг познания и отразила его в твоём уникальном внутреннем архиве. И ты, опять мысленно начиная переживать это событие, неожиданно по-другому его ощущаешь. Ты вдруг находишь в этом событии то понимание, то ощущение, которое тогда в то время не понял. То, что в тот момент упустил. И становится немного грустно, что в тот миг, тогда в далёком прошлом ты этого не почувствовал.

– Вовка!

Это зовёт меня мой старый восьмидесятилетний Дед. Он сидит на своей кровати в своём закутке на кухне за огромной печкой и терпеливо ждёт, когда я третьеклассник приду из школы.

– Вовка!

– Да, дед.

– А который сейчас час?

– Два часа.

– Ага. Два часа пополудни. – Он поглаживает свою седую бороду довольный, что я, наконец, пришёл. – Ты мне радио не забудь включить в три. Новости надо послушать. Что там с Манолисом Глезосом дальше будет?

Родившийся в конце XIX века, он прошёл всю Первую мировую войну. От звонка до звонка. Пережил смертоносную газовую атаку. Тогда погибли все его сослуживцы. А он успел пописать на свой носовой платок и через него дышал. Жив остался. Но к старости ослеп. Когда белые пришли, он зарыл свой партбилет в огороде. Его не тронули. А когда красные пришли, то он не стал его откапывать.

Я включаю радио, подвожу его, усаживаю на стул. И он, открыв рот, весь во внимании слушает новости, переживает. Ближе к вечеру к нему приходит его друг дядя Яша, в прошлом лихой кавалерист. Тоже прошедший эту войну. Порубанный в боях шашками. С переломанными ногами, которые у него неправильно срослись. И когда он идёт, прихрамывая на обе свои кривые ноги, то мне кажется, что лошадь до сих пор находится под ним.

Они усаживаются на завалинке и неторопливо обсуждают события в Греции, погоду, предстоящий урожай, греясь в лучах ласкового солнца. А потом тихо подзывают меня и тайком, чтобы женщины не увидели и не услышали, протягивают мне деньги.

– А ну-ка быстренько сбегай в десятый магазин. Шкалик нам купи. Только тихо!

– Мне же не дадут. Детям не отпускают! – шепчу я.

– Тихо! Скажешь, что для меня. Зинка даст. Давай, чеши! И осьмушку чёрненького не забудь. Надо же занюхать.

И я гордый от оказанного мне доверия, сжимая в кулаке мятые рубли, мчусь в местный магазин номер десять. Толстая продавщица тётя Зина молча заворачивает в старую газету осьмушку чёрного душистого ржаного хлеба и шкалик водки, и я бегом несусь обратно. Дядя Яша достаёт из кармана огромных необъятных галифе два гранёных стакана, и они разливают водочку, внимательно прислушиваясь к женской речи, степенно её выпивают, занюхивая чёрным хлебом, зажёвывают и продолжают неторопливо вести беседу дальше.

– Да! На трёх китах стоит, а киты по океану жизни плывут.

– Нет! Земля круглая, – кипячусь я. – В космосе находится. Она шар!

– Ну ты даёшь! Земля шар?! И в пустом пространстве висит? Врёшь ты всё!

И мне, пионеру, председателю совета отряда это утверждение кажется верхом абсурда. Я распаляюсь ещё больше и очень недоумеваю, как мне такому умному ученику, отличнику, гордящемуся своей страной, в середине XX века не удаётся доказать Деду, имеющему только три класса церковно-приходской школы, что Земля круглая.

– А ты сам видел? – лукаво прищуриваясь и поглаживая свою седую бороду, спрашивает Дед.

– Нет! Разве это можно увидеть человеку? – ещё больше распаляюсь я. – Это во всех учебниках написано! Учёные это доказали!

– Ага. А эти учёные сами видели, что она круглая?

– Нет. Это нельзя увидеть! Они это вычислили, объяснили.

– Ну, тогда, стало быть, она плоская и стоит на трёх китах!

Он лукаво ухмыляется в свои седые усы. Видно, что спор доставляет ему неописуемое удовольствие. А я стою растерянный и не могу что-то внятное возразить.

Много десятилетий спустя, вспоминая этот спор, я поражаюсь житейской мудрости Деда. Ведь речь шла не о почве или планете. А о том, на чём человек стоит. О его ЗЕМЛЕ. О его внутренней основе, опоре. А три кита – это Вера, Надежда, Любовь! Именно это позволяет человеку ориентироваться в океане своей жизни.

А тогда в апреле 1961-го я сломя голову, не замечая ничего вокруг, мчусь домой. Влетаю в избу, зашвыриваю куда-то портфель и радостно ору:

– Дед! Человек в космосе! Дед!

– Да что же ты так кричишь?!

– Человек в космосе! Юрий Гагарин полетел! Он облетел Землю и доказал, что она круглая!

– Ну, что же, всякое бывает, – философски замечает он, улыбается.

Немного молчит.

– А как он туда добрался?

– На ракете!

– Далеко, стало быть?!

– Очень! В космосе он был! В самой что ни есть пустоте!

– Как ты говоришь его имя?

– Юрий Алексеевич Гагарин!

– Ага! Стало быть, наш человек?!

– Ну да! Наш, советский!