Неизвестный Арсеньев

Упомянув, что «имя В.К. Арсеньева хорошо известно не только в ДВК, но и далеко за пределами его», что учёный «пользовался широкой популярностью» и «ему создана слава глубокого исследователя национальных отношений», автор статьи Г.В. Ефимов, историк-китаевед, впоследствии ставший профессором, задавал вопрос: «Однако, все ли так приемлемо в сочинениях Арсеньева, и действительно ли его произведения являются исследованиями, а не талантливо написанными впечатлениями путешественника?». Использовав для разбора с марксистских позиций работу «Китайцы в Уссурийском крае», изданную в 1914 году (то есть 17 лет назад!), Г.В. Ефимов назвал её «книгой о «желтой опасности», о задачах русского империализма на Дальнем Востоке».

Далее он продолжал: «Мы хотим разобрать взгляды Арсеньева только по национальному вопросу и показать, что его высказывания в этой области… показывают Арсеньева, как личность, преданную интересам враждебного пролетариату класса, как личность, которая не только не пересмотрела своих взглядов в условиях Советского Союза, но и сумела протащить их в советские издания, где сидели те самые «святенькие коммунисты», о которых в свое время писал Ильич… Жесткую, неумолимую, империалистическую политику проповедывал Арсеньев, – только это, и ничто другое… Ни малейшей попытки, ни малейшего желания овладеть методом диалектического материализма у Арсеньева нет… Лицо Арсеньева, лицо верного сторонника российского империализма, достаточно ясно видно» (там же).

В конце обстоятельной статьи был сделан однозначный вывод, для правильного понимания набранный жирным шрифтом: «Мы имеем право квалифицировать взгляды Арсеньева в области национального вопроса, как откровенно шовинистические, идеалистические, уходящие своими корнями в активную пропаганду империалистических идей и защиту интересов русской буржуазии… Нужна полная, неустанная работа по разоблачению чуждой нам идеологии Арсеньева. Только на основе этого мы сумеем с выгодой использовать то действительно ценное, что есть в произведениях Арсеньева. Поменьше либерального примиренчества и сюсюкания, побольше марксистского анализа, товарищи, использующие сочинения Арсеньева для работы по исследованию ДВК» (там же).

Любопытно, что в этой же статье – наряду с рассмотрением научных работ В.К. Арсеньева – была подвергнута критике и книга стихов под названием «Сихотэ-Алин», посвящённая памяти учёного. Вышедшая в 1931 году небольшая книжка собрала под своей обложкой творения приморских поэтов Всеволода Козловского и Николая Толпегина, писавших о дальневосточной природе. Возмущение Г.В. Ефимова вызвало в основном предисловие профессора А.П. Георгиевского, в котором В.К. Арсеньев был охарактеризован как «яркая и преданная делу рабочего класса личность», а также было сказано, что он «с полнейшей готовностью и исключительной преданностью отдал Советскому союзу и здоровье, и знания, и силы, и жизнь» [39].

23 августа 1931 года в газете «Красное Знамя» под рубрикой «Письма в редакцию» появились отклики на разгромную статью Г.В. Ефимова. Первым было напечатано покаяние поэта Всеволода Козловского, быстро понявшего, что срифмовал политически неверные стихи:

«Тов. Ефимов… квалифицировал факт выпуска владивостокским советом ОПТЭ сборника стихов «Сихотэ-Алинь», посвященного памяти Арсеньева, как грубейшую политическую ошибку, как вылазку классового врага.

В связи с этим, как один из авторов сборника, прошу поместить в газете следующее.

Давая осенью прошлого года свое согласие посвятить сборник памяти Арсеньева, я исходил из личного впечатления от книги «В дебрях Уссурийского края», из того общественного мнения, об Арсеньеве, которое имелось в момент его смерти и из той оценки его работ, как краеведа и художника слова, которую дал М. Горький.

Признаю, что в сборнике дана неверная оценка роли Арсеньева, поэтому сборник по своему объективному значению мог явиться одним из препятствий к развертыванию марксистской критики взглядов Арсеньева. С этой точки зрения квалификация выпуска сборника, как грубой политической ошибки, вполне верна. Вторую часть оценки, где выпуск сборника рассматривается как «вылазка классового врага», считаю неправильной. Моя ошибка явилась следствием той общей неверной оценки роли Арсеньева, которая имелась в 1930 году.

Кроме того, нужно сказать, что оценка сборника только как «попытки отметить память Арсеньева», не является оценкой содержания самого сборника. К сожалению, до сих пор конкретной и вдумчивой критики произведений, вошедших в сборник, не сделано» [38].

Ещё более самокритичен был профессор А.П. Георгиевский, написавший в том же номере газеты:

«Уважаемый гр. редактор!

Прошу не отказать поместить в «Красном Знамени» следующее письмо.

Ознакомившись по возвращении из командировки со статьей Г. Ефимова… заявляю следующее.