Неизвестный Арсеньев

В полевых дневниках разных лет можно найти наименования географических объектов на языках практически всех аборигенов края, порой с особенностями произношения в той или иной конкретной местности; имеются сравнительные таблицы некоторых названий объектов охоты и промысла, представителей животного и растительного мира; приводятся чертежи отдельных строений, сооружений, средств транспорта, предметов быта, охотничьего снаряжения, одежды и обуви с указаниями отдельных частей и деталей. Всё это является не только сведениями по этнографии, которую сам В.К. Арсеньев считал «главным делом своей жизни», но и ценным материалом для лингвистов. Надо отметить, что в настоящее время такая информация, к сожалению, не может быть выявлена в полевых экспедициях, поскольку носители конкретного языка не обладают тем практическим словарём, который зафиксирован в записях исследователя, пусть и непрофессиональных. В конечном (но незаконченном) итоге такая деятельность В.К. Арсеньева вылилась в отдельные «Русско-орочский словарь», «Словарь комплексный и технический», а также многочисленные черновые записи, порой сгруппированные автором по темам или ассоциативно (например, словарь шаманского языка).

Весь этот материал (в основном по орочскому и гольдскому языкам) оставался в рукописном виде, никогда не публиковался при жизни исследователя и сохранился в составе фонда В.К. Арсеньева в Обществе изучения Амурского края. Спустя примерно 100 лет лингвисты из Санкт-Петербургского государственного университета А.Х. Гирфанова и Н.Л. Сухачев в ходе специальной экспедиции на Дальний Восток исследовали записи В.К. Арсеньева и пришли к выводу об их научной значимости и необходимости публикации. По согласованию с ОИАК после копирования (в августе 2005 года) и повторной сверки с авторскими оригиналами (август – сентябрь 2006 года) был осуществлён проект издания арсеньевских лингвистических материалов. Итогом стал выход в 2008 году в Санкт-Петербурге книги «Русско-орочский словарь» авторства В.К. Арсеньева.

В предисловии к изданию А.Х. Гирфанова и Н.Л. Сухачев пишут: «Преследуя сугубо лингвистическую задачу – ввести в научный обиход практически неизвестные специалистам-языковедам данные об удэгейском и орочском языках, засвидетельствованные со свойственной Арсеньеву методичностью и наблюдательностью, мы стремились одновременно отразить характерные особенности публикуемого документа. Это важная составляющая первой задачи, потому что объектом наблюдения в данном случае являются черновые записи Арсеньева» [7].

Таким образом, собранные В.К. Арсеньевым во время многолетних полевых экспедиций сведения, касающиеся живого языка аборигенов Дальнего Востока, зафиксированного на период начала XX века, оказались нужными даже теперь, в XXI столетии. Опубликованные в своё время, они могли бы стать значимым вкладом в текущее языкознание.

Арсеньев и Советская власть

Как нетрудно подсчитать, примерно половину своей сознательной жизни В.К. Арсеньев прожил при самодержавии, а остальные годы – при Советской власти (не считая смутного времени Гражданской войны, которая на Дальнем Востоке длилась до 1922 года). С какими чувствами В.К. Арсеньев встретил февральскую революцию 1917 года, свергнувшую царизм в России, – точно неизвестно. Надо полагать: так же, как и основная масса населения, то есть с надеждой на лучшее будущее для страны. Бурные и во многом трагические события последующих месяцев, к сожалению, также не отражены в документах или чьих-либо воспоминаниях. Напомню, что с конца июня 1917 года по начало февраля 1918-го В.К. Арсеньев состоял комиссаром Временного правительства по инородческим делам Приморской области. С августа по октябрь 1917 года он совершил инспекционные поездки в район устья Амура и на р. Тунгуску для обследования положения местных народностей. Но, видимо, впоследствии исследователь разочаровался в возможностях работы на этой должности. Да и самому Временному правительству вряд ли было дело до столь далёкой окраины России с её «инородцами»…

Пребывание в глухих таёжных местах, вдали от каких-либо источников информации, не давало возможности узнавать новости о положении в стране в целом и на Дальнем Востоке в частности. Но, видимо, В.К. Арсеньев в достаточной степени был удручён происходящим, о чём свидетельствует запись в его походном дневнике, сделанная 1 января 1918 года: «Первый день нового года. Прошлый год принес много несчастий родине. Что то даст нам наступивший новый год. Скорее бы кончилась эта солдатская эпоха со всеми ея жестокостями и насилиями» [16].

Вернувшись в Хабаровск в первых числах февраля 1918 года, В.К. Арсеньев узнал, что Временного правительства России – его «работодателя» – уже не существует, и потому с 7 февраля освободился от полномочий комиссара по инородческим делам Приморской области. В дальнейшем он трудился на самых разных должностях в Хабаровске и Владивостоке, удачно избегая уговоров, предложений и вполне возможного нажима со всех сторон: «красных», «белых», японцев, американцев, чехов…