Неизвестный Де Голль. Последний великий француз

Так рождается печальной памяти эпопея РПФ – «Объединения французского народа». Чрезвычайно характерно, что де Голль в своих мемуарах посвящает ей одну крайне туманную фразу, в которой не упоминается даже название пресловутой организации. Франсуа Мориак, почтительный поклонник генерала, считавший его одинокой благородной фигурой, воплощавшей лучшие традиции французской нации, видевший в де Голле человека высокого ума, личного бескорыстия и великодушия, писал, что «РПФ было величайшей ошибкой де Голля».

Жан Лакутюр пишет, что «нельзя ничего понять в немыслимой авантюре РПФ, если отделить ее от климата той эпохи, обстановки разрыва между Востоком и Западом и рождения холодной войны… В политическом французском пейзаже ее оригинальностью была та театральная атмосфера, которую ей придал Андре Мальро. РПФ – это Шарль де Голль в постановке Андре Мальро».

Талантливый, но сумбурный романист, поклонник «революций», которые он обнаруживал в самых странных событиях, в 1944 году познакомился с де Голлем и произвел на него большое впечатление своей культурой, романтическим подходом к политике и пылкой преданностью генералу. Он считал Мальро «одним из самых крупных французских писателей». Де Голль приблизил его, сделал министром, и говорили, что Мальро оказывал на него такое же сильное влияние, как в свое время Эмиль Мейер. Именно Мальро придал всей затее с РПФ романтический облик «второй Свободной Франции», повторения призыва 18 июня, «нового Сопротивления» и т. п. Часто вспоминаемая фраза о том, что великие события в истории повторяются дважды, первый раз как трагедия, а второй раз как фарс, в данном случае очень кстати. Это был именно фарс, нелепый и не достойный генерала.

В марте 1947 года де Голль принимает решение начать «второе Сопротивление». Решение последовало сразу после провозглашения известной «доктрины Трумэна», послужившей как бы официальным объявлением «холодной войны». 30 марта в Брюневале, в Нормандии, у подножия обрывистых скал, состоялась церемония, посвященная произведенной здесь десантной операции канадских и английских войск 27 февраля 1942 года. В присутствии английского и канадского послов и 50 тысяч французов де Голль произнес речь, воздав должное героизму иностранных солдат, разрушивших здесь немецкие радары, и бойцов Сопротивления, указавших им путь. Генерал де Голль закончил свою речь туманной фразой: «Настанет день, когда огромное большинство французов объединятся с Францией, отвергнут бесполезную игру и перестроят плохо построенный порядок, при котором нация теряет свой путь, а государство себя дискредитирует». И он назначил своей аудитории свидание в следующее воскресенье в Страсбурге.

Между тем в политических кругах уже несколько недель ходили слухи о возможности государственного переворота. Как только де Голль вернулся в Коломбэ, он узнал, что с минуты на минуту, несмотря на ночное время, должен прибыть глава правительства Поль Рамадье. Действительно, премьер вышел через потайную дверь из «Отель Матиньон», резиденции правительства, сел в машину, где шофером был директор его военного кабинета генерал Боннафэ, и помчался за 250 километров в Коломбэ.

Войдя в дом, он взволнованно начал просить де Голля не ставить под угрозу республиканский режим, который только и может привести Францию к возрождению. Он просил помочь этому, ибо Франция не может существовать без Республики. Де Голль холодно и строго ответил премьеру:

«Нынешняя конституция не обеспечивает величия Франции, единственной моей заботы и высшей цели моей жизни. Режим партий зловреден. Он препятствует проведению большой внешней политики и нарушает стабильность и внутреннее спокойствие». Затем генерал заговорил еще более грозным тоном: «Вы упрекаете меня в том, что я стал политическим вождем. Да, это верно, я политический вождь. Сопротивление было не только национальным, оно, господин председатель, является также политическим. Я продолжаю играть свою роль, представьте себе. Я останусь предводителем нации. Не удивляйтесь, если я произнесу другие речи и выступлю по проблемам будущего родины. Не ждите от меня отречения. Это я восстановил Республику. Неужели вы думаете, что сейчас я хочу ее свергнуть?.. Я служу только Франции. Я всегда буду служить только Франции».

Рамадье, заканчивая свой отчет президенту Республики Ориолю о ночной поездке в Коломбэ, сказал: «Генерал предложил мне чашку кофе, но кофе оказался плохим. Он любезно проводил меня среди ночи до моего автомобиля и на прощание сказал мне: «Успокойте встревоженные умы. Я не буду играть роль Буланже».

Генерал Буланже пытался еще в прошлом веке стать диктатором. Эта попытка кончилась плачевно, ибо, поверив слуху о его предстоящем аресте, Буланже бежал в Бельгию и вскоре застрелился на могиле своей умершей любовницы…

Венсан Ориоль, выслушав отчет Рамадье, заметил: «Ладно! Пусть он знает, что я не буду Гинденбургом!» Здесь речь шла о другой исторической аналогии. Президент Германии Гинденбург призвал в свое время к власти Гитлера…