Неизвестный Де Голль. Последний великий француз

На рассвете 28 мая, в день, когда де Голль был произведен в чин бригадного генерала, 4я дивизия возобновляет наступление. С правого берега Соммы по войскам де Голля ведет ожесточенный огонь тяжелая артиллерия, их непрерывно бомбит немецкая авиация. Потеряно около сорока танков, много сотен людей. «И несмотря на все, – вспоминает де Голль, – над полем сражения витал дух победы. Каждый высоко держал голову. Даже раненые улыбались. Казалось, что и орудия стреляют весело. В результате упорного боя немцы не выдержали и отступили». Дивизия де Голля отбросила немцев на 5 километров и находилась теперь на расстоянии 7 километров от Абвиля.

29 мая в 4 часа утра генерал де Голль бросает дивизию на штурм высоты МонКобер, господствовавшей над районом Абвиля. Удалось ценой больших потерь занять склоны высоты, но ее гребень попрежнему оставался в руках немцев. Правда, две их контратаки были успешно отбиты. За три дня тяжелых боев дивизия оттеснила противника на 14 километров. От абвильского плацдарма у немцев осталась одна четверть его прежней площади. Но дивизия понесла страшные потери. В строю оставалось только 34 танка.

В ходе всех этих боев генерал де Голль держался в точном соответствии с теми нормами поведения военачальника, которые он изложил в книге «За профессиональную армию». Это значит, что он не сидел, укрывшись на командном пункте, а непрерывно находился в центре боя. Не выпуская изо рта сигарету, не склоняясь под огнем, одетый в тужурку рядового танкиста без знаков отличия, он был виден отовсюду. С холодным спокойствием генерал руководил сражением, хорошо сознавая всю его бессмысленность. «Увы! – пишет де Голль в мемуарах. – Удастся ли в этой битве за Францию, думал я тогда, захватить еще чтонибудь, кроме этой полоски земли глубиною в 14 километров?»

1 июня 1940 года де Голль явился в замок Монтри к новому главнокомандующему генералу Вейгану, сменившему отстраненного 20 мая Гамелена. Энергичный маленький генерал с крепко сжатыми тонкими губами, которого де Голль знал еще со времен польской кампании 1920 года, выглядел озабоченным. Он поздравил де Голля с успехом абвильской операции и спросил его мнение по поводу использования еще оставшихся у французов 1200 современных танков. Де Голль предложил объединить их в две ударные группы, которые смогли бы наносить эффективные удары по наступавшим немцам. Но Вейган не выразил энтузиазма в отношении этого плана. Указав, что против французов действует в два раза больше дивизий, он заявил, что считает положение безнадежным. Генерал перечислил затем ряд совершенно невыполнимых условий, при которых могли бы быть шансы на успех. «В противном случае!..» – добавил Вейган и замолчал, не желая произносить вслух слово «капитуляция». Но де Голлю и так все стало ясно. В подавленном состоянии он ушел от Вейгана, думая о том, что, назначив главнокомандующим этого человека, никогда не имевшего опыта командования, «пошли на самый отчаянный риск за всю нашу военную историю».

В своих мемуарах де Голль подробно размышляет о недостатках Вейгана как военачальника, об отсутствии у него решительности, самостоятельности, особой страстности и т. п. Ни слова не говорит он только об одном, что в сущности было самым главным: о лютой ненависти Вейгана к народу и его симпатиях к фашизму, о его патологическом страхе перед революцией. Поэтому Вейган предпочитал выдать Францию врагу, но не допустить перехода руководства в борьбе с фашизмом в руки демократических и революционных сил. А это могло быть весьма вероятным ходом событий. Вместе с Петэном, который 18 мая был введен в состав правительства Рейно, Вейган стремился предотвратить их, даже ценой позорной капитуляции и утраты независимости Франции.

5 июня немцы возобновили наступление. Рейно в связи с этим проводит новую перетасовку своего кабинета, в результате которой позиции сторонников прекращения войны еще более укрепляются. Однако изворотливый Рейно хотел на всякий случай иметь в своем кабинете и представителей противоположной тенденции. Поэтому на пост заместителя военного министра был назначен генерал де Голль. Ему сообщил об этом инспектор танковых войск генерал Делестрен, услышавший новость по радио. Получив официальную телеграмму, подтверждавшую назначение, де Голль немедленно выехал в Париж.

Знаменательно, что назначение де Голля на один из незначительных постов в совете министров вызвало, тем не менее, отклики даже в иностранной печати. Крупнейшая английская газета «Таймс» писала: «Наиболее интересным новшеством гна Поля Рейно является назначение генерала де Голля, известного в военных кругах своими книгами… Этот человек правых тенденций является сильным теоретиком, пророком массового использования танков. Он обладает ясным и проницательным умом, одновременно воплощая в себе человека действия и мечты».

Была уже ночь, когда, прибыв в столицу, де Голль явился в военное министерство на улице СенДоминик, где ночевал премьерминистр. Маленький Рейно в цветной пижаме и огромный де Голль в кожаной форме танкиста беседовали почти до рассвета.