Неизвестный Де Голль. Последний великий француз

Генерал спросил, почему Петэн, явный сторонник прекращения войны, введен в состав правительства. «Лучше уж иметь его внутри, чем снаружи», – ответил Рейно, повторяя старый софизм Жюля Фавра, сказанный в 1870 году по поводу включения Рошфора в правительство «национальной обороны», оказавшееся вскоре правительством национальной измены. Только последнее в этой аналогии и оказалось верным…

«Боюсь, как бы вам не пришлось изменить точку зрения… – говорил де Голль. – Вам лучше, чем комулибо, известно, до какой степени в правительственных кругах сильны пораженческие настроения. Это создает благоприятные условия для Петэна…» Новый член правительства предложил свой план продолжения войны, опираясь на североафриканские владения Франции, и выразил готовность заняться разработкой необходимых мероприятий. Рейно согласился и предложил де Голлю как можно скорее отправиться в Лондон, чтобы убедить Черчилля в намерении французского правительства продолжать борьбу любой ценой, даже за пределами метрополии. Де Голлю поручено было также добиваться продолжения участия английской авиации в защите Франции, перевооружения и возвращения на континент английских войск, эвакуированных из Дюнкерка. Других средств усиления борьбы с врагом не предусматривали. Вообще в эти роковые для Франции дни происходило много странного и чудовищного. Сторонников поражения и капитуляции, то есть предателей, включали в правительство, в то время как коммунистов держали в тюрьмах. Чтобы отвлечь внимание от подлинной «пятой колонны», действовавшей в самом правительстве, развернули жестокую травлю коммунистов. А это еще больше подрывало способность Франции к сопротивлению захватчику. Ведь даже в армии каждый десятый солдат был коммунистом. И эти солдаты, не помышляя о капитуляции, умирали за Францию. В то время как правительство уже считало войну проигранной, народ думал иначе. В конце концов до 5 июня немцы заняли лишь самый северный угол страны, примерно одну пятнадцатую часть ее территории, значительно меньше, чем в 1914 году. Трудящиеся Франции справедливо считали, что война еще только начинается. Огромные силы народа еще не были исчерпаны, когда немцы начали наступать на Париж. 6 июня 1940 года руководство подпольной Французской коммунистической партии вручило правительству Рейно свои предложения об организации обороны Парижа путем вооружения народа и превращения Парижа в неприступную крепость. Партия предлагала изменить характер войны, превратив ее в национальную войну за независимость и свободу; освободить коммунистических депутатов и активистов, а также десятки тысяч рабочих, посаженных в тюрьмы или интернированных; немедленно арестовать вражеских агентов, которыми кишит палата, сенат, министерства и даже Генеральный штаб. Компартия считала, что эти первые мероприятия вызвали бы народный подъем и позволили бы провести всенародное ополчение.

Рейно утаил от общественности содержание этого патриотического призыва. Его правительство помышляло о другом, хотя сам Рейно, используя де Голля и других патриотически настроенных членов кабинета, делал вид, что он за продолжение войны. В действительности, сохраняя Петэна в правительстве, а Вейгана на посту главнокомандующего, он фактически помогал им хоронить Францию. Они, уже совершенно не стесняясь, говорили о своих намерениях. 8 июня генерал де Голль снова встретился с Вейганом. Вот как он воспроизвел разговор с ним, который «глубоко запечатлелся в его памяти», в своих мемуарах: «Как видите, – сказал мне главнокомандующий, – я не ошибался, когда несколько дней назад говорил вам, что немцы начнут наступление на Сомме б июня. Они действительно наступают. В настоящее время они переходят Сомму. Я не в состоянии им помешать.

– Ну что ж, и пусть переходят. А дальше?

– Дальше последует Сена и Марна.

– Так. А затем?

– Затем? Но ведь это же конец!

– Конец? А весь мир? А наша империя?

Генерал Вейган горестно рассмеялся.

– Империя? Это несерьезно! Что же касается остального мира, то не пройдет и недели после того, как меня разобьют, а Англия уже начнет переговоры с Германией. – И, посмотрев мне прямо в глаза, главнокомандующий добавил: – Ах! Если бы я только был уверен в том, что немцы оставят мне достаточно сил для поддержания порядка…»

Генерал де Голль, считая бесполезным спорить с Вейганом, заявил, что взгляды командующего не соответствуют планам правительства, которое решило не прекращать борьбы. Вейган на это ничего не ответил и любезно попрощался с де Голлем. Пожалуй, он лучше знал о намерениях правительства. И действительно, когда де Голль после этого разговора предложил Рейно отстранить Вейгана, поскольку он примирился с мыслью о поражении, премьерминистр ответил, что сейчас этого сделать нельзя, но надо подумать о замене…