Неизвестный Филби

С моей точки зрения, мой вашингтонский пост имел большое преимущество по сравнению с должностью руководителя контрразведывательного сектора в Лондоне. Хотя бы потому, что между англичанами и американцами шел интенсивный и всеобъемлющий обмен информацией, и даже имело место определенное сотрудничество в оперативной области. Должен сказать, что это сотрудничество по линии разведки и в проведении операций чрезвычайно важно и для нашей работы сейчас.

Сегодня нам противостоит НАТО. Не хочу преуменьшать опасность, исходящую от этого блока. И, тем не менее, существование НАТО — опять-таки, в соответствии со старушкой диалектикой! — открывает перед нами большие возможности. НАТО подразумевает объединение усилий, причем не двух стран, а целых одиннадцати. Стоит внедриться в одну из спецслужб, и вы получаете доступ, хотя бы частичный, ко всем другим.

Я вовсе не собираюсь утверждать, что полный объем информации, имеющейся в распоряжении, скажем, американцев, автоматически передается всем натовским партнерам. Это наверняка не так. Однако в последние несколько лет мне показывали документы, поступившие от неизвестного мне источника, которые явно несут на себе признаки своего британского, американского или немецкого происхождения, и многое свидетельствует о том, что эти документы рассылались и в другие натовские страны. Поэтому я, подобно бедному Мартину Лютеру Кингу, могу сказать, что у меня есть мечта. Она заключается в том, что в один прекрасный день мы (возможно, это будет кто-то из вас) завербуем, к примеру, молодого норвежского офицера или даже курсанта военного училища. Пройдет несколько лет, и вы, взрастив этого молодого человека, внедрите его в норвежскую военную разведку, а затем, наконец, и в штаб-квартиру НАТО в Брюсселе. Такая операция может занять пять, даже десять лет. Но согласитесь: время будет потрачено не зря.

И последняя проблема, с которой мне довелось столкнуться на собственном опыте. Как известно, летом 1951 года Маклейн и Бёрджесс прибыли в Советский Союз, оставив меня в нелегком положении. Здесь имел место ряд ошибок, в том числе и совершенных мной. Но главная ошибка заключалась в том, что Бёрджессу разрешили уехать вместе с Маклейном. Кто ее совершил, я не знаю. Но незамаскированная связь между Бёрджессом и Маклейном приводила ко мне. Что было делать?

У меня был план побега в случае возникновения чрезвычайной ситуации. Следовало ли мне тоже бежать в укрытие или стоило попытаться отбиться?

Я знал почти наверняка, что с карьерой в СИС было покончено. Но, как гласит английская поговорка, «где жизнь, там и надежда», и мне подумалось, что, если удастся пережить шторм, я смогу еще принести пользу, возобновив работу по прошествии некоторого времени и в новых условиях. Поэтому я решил остаться и принять бой.

Заметьте: у меня было три огромных преимущества. Во-первых, многие высокопоставленные сотрудники СИС — от самого директора и ниже — были бы серьезно дискредитированы в случае доказательства моей работы в пользу Советского Союза. Они с удовольствием приняли бы на веру все, что бы я ни сказал.

Во-вторых, я в мельчайших подробностях был знаком с архивами СИС и МИ-5. Я знал, что именно может быть вменено мне в вину. Например, Кривицкий сообщил, что советская разведка направила в Испанию молодого британского журналиста; от Волкова были получены сведения о том, что советский агент возглавляет в Лондоне сектор контрразведки. Таким образом, у меня было время подготовить ответы.

В-третьих, будучи в прошлом вовлеченным в подготовку многих процессов по делам немецких, итальянских и советских агентов, я досконально знал процедуру работы британских служб безопасности. Я знал, например, что значительная часть имеющейся в их распоряжении информации не может фигурировать в суде в качестве улик либо потому, что ее невозможно подтвердить, либо из-за нежелательности раскрывать деликатные источники ее поступления. В подобных случаях контрразведка стремится в ходе допросов подозреваемого добиться от него саморазоблачения. И когда служба безопасности начала работать надо мной, я сразу понял, что в ее распоряжении недостаточно информации, чтобы начать судебный процесс. Итак, я знал, что, если буду упорно отрицать какую-либо связь с советской разведкой, все обойдется. Это была затяжная битва нервов и умов, длившаяся с перерывами пять лет.

Затем, после дебатов в парламенте, мне сообщили из СИС, что вопрос решен в мою пользу, и решение состояло в том, что мне предложили работать в качестве сотрудника СИС на Ближнем Востоке под прикрытием журналиста. Я согласился.