Неизвестный геноцид: Преступления украинских националистов на юго-восточном пограничье Польши 1939-1946

«Я молилась у окна. До моих ушей долетали одиночные выстрелы из карабина. Времени было 9:30 вечера, уже хорошо стемнело. На небе показалось зарево, потом я услышала два сильных взрыва, вроде от гранат. Наверняка это был пожар, где-то далеко горел дом, как будто где-то возле церкви. Меня охватила усталость от долгого бодрствования, и я заснула. В какой-то момент я почувствовала, как будто меня сильно трясут за плечо. Я проснулась и в ужасе увидела огромное зарево и услышала новые сильные взрывы гранат. Еще были слышны крики и выстрелы из ручных пулеметов. Я четко услышала в ушах голос: “Сейчас же беги!” Я набросила на плечи плащ, схватила сумочку с документами и деньгами и черным ходом в сад выбежала из дома, в сторону реки Млыновки. Потом я присела в кустах, может, метрах в 30 от дома. Я прекрасно видела оттуда дом и услышала стук сапог по деревянному полу длинной, на 19 метров, галереи, которая была пристроена к зданию с юга. Потом звон стекол, взрывы гранат и отсвет в уцелевших кусках оконных стекол. Это уже горел дом изнутри, наверное, облитый бензином. Теперь, шепча невпопад разные молитвы, я бежала, куда глаза глядят, бежала, как раненый зверь, лишь бы дальше, лишь бы дальше. Добралась до козьего загончика и там присела, дрожа от ужаса. Прислонившись к козе, я уснула от страшной усталости.

“Тетя, не бойтесь, это я, Киркор[343]. Сейчас я подою козу и попьем теплого молока ”, — услышала я. На счастье, я попала в армянский дом. Так меня вел святой Антоний. Мне дали свитер, толстые носки, теплую рубашку и большой городской платок. Когда настали сумерки, полевыми тропинками, которые указал Киркор, я отправилась на восток. Держась берега Черемоша, я добралась до Снятыни, где был армянский приход и церковь, в которой уже много лет священником был мой брат Петр Мойзесович. Рискну утверждать, что так начался исход беженцев из Кут, из страшного пекла, о котором современная история говорит с ужасом»[344].

Сообщение Войцеха Мигоцкого:

«Жестокая судьба не пощадила добродетельной патриотичной семьи Чайковских. Тут разыгралась страшная трагедия. В горящий дом затолкали супругов Чайковских, а потом в пламени застрелили. Дочерей увели в лес, изнасиловали и убили»[345].

Сообщение Анны Мойзесович: