«Поджигали дома. Кто в них остался, живым не вышел. Там, где спрятался мой брат, людей было больше. Прежде всего, мужчин. Около 10:00, вечером, подожгли все дома по улице, на которой был наш дом и дом нашей соседки, которая дала брату укрытие. Я слышала выстрелы и оттуда, но пойти туда не могла, потому что улицы были заполнены этими людьми-чудовищами. Если они встречали кого-то на улице, то живым не отпускали. А впрочем, чем же я могла помочь? Украинцы стреляли в своих жертв и убивали по-всякому. Например, мужа моей двоюродной сестры вывели из дома и закололи ножами, а друга моего брата пригвоздили штыком к забору. Люди укрывались в садах, а часть спряталась в стенах армянского костела. На костел у них как-то не хватило отваги напасть. Так продолжалось до утра. Утром все стихло. Тогда мы пошли к дому, где брат искал укрытия. Дом полностью сгорел, от него не осталось ни следа, только остатки дымились. Тех людей, которые укрывались вместе с братом, убили и сожгли вместе с домом, а раненный брат выскочил в окно, но позднее его добили. Мертвый, в опаленной одежде, он лежал под деревом. В этот день сожгли 30 из 40 домов, почти все дома были армянские. Только из тех, кого я знала и смогла сосчитать, было убито 60 армян. Большую часть армян они как бы оставили себе на потом. Нападения случались раньше, а армяне не только в самих Кутах жили. Местные украинцы делали вид, что не видят и не знают, что делается. Хотя были и такие, которые в те страшные минуты не запрещали входить в хлев или даже в дом. Но как же быть уверенным, что они через минуту не выдадут и не покажут пальцем»[346]
.Сообщение Ханны Вольф:
«Бандеровцы не пощадили даже польско-украинской семьи. Женатый на польке Володимир Дребет (34-х лет) был убит 40 ударами штыка, когда отказался своими руками убить свою жену и своего ребенка. Его жена Хелена, по матери Луцкая, была убита четвертованием. Их 4-летний сын Генрик был зарезан ножом»[347]
.Сообщение Ядвиги Мигоцкой-Джазги: