Неизвестный Кими Райкконен

В воскресенье с утра уже жарко и влажно. В тени плюс тридцать шесть градусов, а в гоночном болиде в два раза жарче. Гараж наэлектризован шумом и суетой. Уже на прогревочном круге[19] машина Кими начинает терять мощность – десять парней в красном быстро снимают с неё обтекатель из углеволокна и закапываются в механизм с головой. До старта гонки остаются считаные минуты. Камера крупным планом выхватывает обеспокоенное лицо руководителя команды Маурицио Арривабене. Он пожимает плечами. Машину Кими закатывают в боксы, парни в красном расталкивают людей с пути – времени совсем не осталось. Вернее, оно остановилось. В эти минуты в воздухе витает огромное количество невидимых купюр, и они все будут потеряны, если причина поломки не будет найдена. Ее в итоге находят, но на починку не хватает времени. Кими выбирается из машины и, прямо в шлеме, уходит вглубь гаража.

Место рядом с Льюисом Хэмилтоном на стартовой решетке остается пустым. Впустую проделан путь на другой конец света. Ни одного метра не проехал. А ведь в 2003 году именно на этой трассе Кими выиграл свой первый в карьере Гран-при.

Причина была в шланге турбокомпрессора, но сегодня об этом не объявят – мы узнаем только завтра. Гонщик сделал все возможное, но безрезультатно. И теперь должен оставаться на рабочем месте. Должен смотреть, как другие будут гонять. Должен отвечать, когда журналисты спрашивают, каково это – не проехать ни метра. Должен сидеть на рабочем месте до самого конца, даже не имея возможности сделать свою работу.

Наконец, только когда уже стемнело, мы можем покинуть автодром.

«Мазерати» везет молчаливых мужчин со скоростью улитки по пробкам большого города. Вдруг Кими замечает свой шанс. Перед нами едет кортеж – видимо, с автодрома уезжает какой-то министр из правительства Малайзии. Кортеж из трёх машин возглавляют двое полицейских на мотоциклах. Кими пристраивается за этой процессией, движущейся по собственной привилегированной полосе. Полиция вскоре машет нам, показывая, что следовать за ними нельзя. Кими хмыкает и продолжает маневрировать в потоке за кортежем. Оглядываюсь на Сами Вису, однако и в этот раз он всем видом показывает, что лучше не вмешиваться – сегодня будет так.

Мы приезжаем в тихий отель. Гонщик, оставшийся без гонки, исчезает в лифте.

Мы с Сами остаёмся в лобби, разочарование накрыло и нас, слов не хватает, наша тихая ярость обращена на шланг турбокомпрессора: почему ты не сработал? Неужели в этой семимиллионной машине ты не стоишь и ста евро?

Этим вечером Кими улетает в Бангкок на спонсорское мероприятие, затем ему предстоит гонка на японской трассе «Сузука», и вся позитивная энергия направлена на неё. Всё так же, как и раньше: ему просто нужно сконцентрироваться на следующем Гран-при и надеяться, что двигатель не подведёт. Хотя нет, всё не так, как раньше. Теперь у него есть семья, жена и двое детей. Теперь ему есть, что терять.

Две секунды – это вечность

Город Бар, Швейцария. Дом. Папа лежит на диване с бутылкой воды в левой руке, а в правой – игрушечная машинка сына. Робин играет с машинками на полу. Никакой суеты. До отъезда на последнюю гонку в Абу-Даби ещё три дня, и на этот раз поедет вся семья. А затем сезон закончится.

На этом диване Кими – отец, а не гонщик. Он оживлённо разговаривает, комментирует болтовню Робина, принимает участие в играх, шутит, смеется, подлавливает сына на озорстве и подыгрывает ему. Тридцативосьмилетний мужчина уже три года как отец, а полгода назад родился его второй ребёнок, дочь Рианна. В повседневной жизни теперь больше событий, чем на гонках. На трассе события без конца повторяются, одна гонка похожа на другую. С маленькими детьми все моменты имеют свою уникальность. Завтра всё может поменяться: новое слово появится в словаре Робина, новое выражение появится на личике Рианны. Формула-1 уступает первое место самым близким людям.

Вот сидит Ледяной человек, Iceman. Ни грамма льда в нем нет. Это прозвище придумал Рон Деннис, руководитель команды «Макларен». Это роль, ширма, рабочее имя. С таким прозвищем можно гонять на машине, для этого оно отлично подходит. Но за пределами автомобиля ледяное прозвище начинает таять, а как только Кими переступает порог своего дома, оно окончательно испаряется.

Кими знаменит своей малоразговорчивостью. Молчание изобрели не финны, но они сделали из него несколько успешных продуктов: малоразговорчивость, паузы, предложения из трёх слов и полутораминутное молчание. Это такие ловушки для тех, кто не в курсе; для тех, кто пытается понять, что же происходит, когда не происходит ничего. А потом финн продолжает с того же места, будто и не было никакого молчания.

В публичной работе Кими его кричащее молчание вызвано глупыми вопросами. В шумной и говорливой медиасреде молчание – это, наверное, лучший способ привлечь внимание. В случае с Кими его неразговорчивость родилась от застенчивости и незаурядного ума: если вопросы банальны, получишь в ответ пару слов и почесывание шеи.