Неизвестный Кожедуб

Говорю о том, как важен расчет при полете на большой скорости, как, например, важно рассчитать, с какой дистанции следует открывать огонь. Высказываю ряд мыслей, формулировок, выводов, которые дал мне опыт боев на Курской дуге, на Днепре, под Яссами. В буднях своей боевой работы я и сам не заметил, какой у меня накопился большой опыт. И сейчас, в беседах с молодежью, пытаюсь осмыслить его, критически оценить. Потом мы заговорили о работе пар, слетанности ведомого и ведущего. Каждый рассказывает о своем опыте, и я внимательно прислушиваюсь — порой на земле можно узнать, как будет вести себя летчик в воздушном бою.

Конференция закончилась, но мы еще долго не расходимся, продолжаем оживленно беседовать. Вдруг со стороны КП раздается грохот. Все вскакивают. Оглядываюсь: упала маскировочная ветвистая ель.

— Это Зорька свалила маскировку! — кричат летчики. — Только бы медвежонок не разбился!.. Товарищ командир, разрешите посмотреть?

Чупиков разрешает. Я иду тоже: забавный, ласковый, озорной медвежонок стал и моей слабостью. Часовой — молодой боец — смущенно рапортует Чупикову:

— Товарищ командир! Я и не заметил, как медвежонок на дерево залез. Слышу — ветки трещат. Подбежал, а елка в сторону от меня качнулась и упала.

Летчики собрались вокруг КП. Из-под длинных косматых веток как ни в чем не бывало вылезла Зорька; она отряхивается и весело поглядывает на нас.

7. Воздушные «охотники»

Вечером сижу на КП с командиром полка и его заместителем по политчасти майором Асеевым. Они знакомят меня с личными качествами однополчан.

— У нас за каждым летчиком закреплен самолет и у каждого летчика постоянный напарник, — рассказывает Асеев. — В парах большое единство. За время подготовки прекрасно слетались летчики, прибывшие к нам сравнительно недавно.

Герой Советского Союза Азаров и его ведомый летчик Громов летают вместе с сорок третьего года. Их работа построена на взаимном доверии. Азаров — дерзкий летчик, обладающий прекрасной техникой пилотирования. У него недостаточно острое зрение, поэтому ему не раз предлагали перевод в тыл, но он ни за что не соглашается покидать фронт. Поступают они так. Громов издали замечает противника и сообщает об этом Азарову: «Азарыч, я, Громов, вижу противника». Азаров спрашивает: «Где?» Громов его наводит. Тогда Азаров подает команду: «Вижу, иду в атаку». После этого Громов оттягивается назад, прикрывает хвост самолета Азарова, тот атакует противника и, как правило, сбивает с короткой дистанции.

Раз был такой случай: Азаров расстрелял фашистский самолет, но и сам столкнулся с ним. Пришлось Азарову выброситься с парашютом. Его стали преследовать четыре вражеских истребителя. Громов не ушел, прикрывая приземление Азарова. Внезапностью своих атак он нагнал такой страх на фашистов, что они перешли к обороне. Громов сбил один самолет. Энергично бросая свою машину из стороны в сторону, он один связал боем трех фашистов. Азаров тем временем благополучно приземлился на нейтральной полосе и, несмотря на огонь вражеских автоматчиков, добрался до расположения наших войск. Воины наземных частей с волнением следили за самолетом Громова и приземлением Азарова. Они встретили летчика ликованием. «Мессеры» покружились и улетели на запад. А Громов, прилетев додоой почти без бензина, с полчаса не мог произнести ни слова. Первое, что он сказал: «Азарыч жив! Такие всегда побеждают».

Мы заговорили о храбрости, о значении внезапной атаки, о выдержке летчика в бою. Вспоминали разные случаи из боевой практики. Чупиков верно подметил то, что хорошо знакомо мне самому: в первый вылет летчику кажется, что вокруг него много разрывов зенитных снарядов, кажется, что все вражеские зенитки стреляют именно в него. Но постепенно он привыкает к этому. Зенитных снарядов не меньше, но опыт растет, и никакой опасности они уже не представляют, потому что летчик искусно и спокойно делает противозенитный маневр.

Командир летает с 1941 года. Его не сбивали ни разу.