Неизвестный Леонардо

Почти во всех кодексах Леонардо встречаются замечания, касающиеся ботанической иллюстрации, помимо целого раздела, посвященного этой теме в шестой книге Трактата о живописи. Как отметил Уильям Эмбоден, менее половины сведений, вошедших в Трактат о живописи, находится в известных нам сегодня рукописях, что показывает, какая значительная часть записей по ботанике сегодня оказалась утраченной.[219] По мнению Карло Педретти, Леонардо готовил целую книгу, отданную этой теме, но так и не довел работу до конца.

Следует напомнить, что Леонардо первым догадался об определении возраста деревьев по количеству годовых колец на спиле ствола (этот вывод многие приписывают Марчелло Мальпиги (1675) и Неемии Грю (1682), при этом он определил, что ширина колец находилась в прямо пропорциональной зависимости от количества выпадавших осадков.

Когда Леонардо приступил к реорганизации своих научных исследований и в частности работ по анатомии, он установил связь между ботаническими наблюдениями и исследованиями в других областях науки. Эта идея привела его к сопоставлению строения ветвей деревьев с широкой сетью рек и разветвленными кровеносными сосудами. Он сделал рисунки стеблей растений со спиральными листьями, расположение которых являлось, на его взгляд, отнюдь не произвольным, а подчинялось математическим законам, сформулированным только во второй половине XIX века Федерико Дельпино в его теории филлотаксиса. Такие листья напоминали Леонардо цепь водоворотов на реках или складки волос на голове Леды. Кроме того, он сближал продвижение соков в тканях растений с течением крови по артериям и венам человека. Его тонкие наблюдения над биологическим царством и способность разгадать строение растений ставят Леонардо на самое высокое место среди натурфилософов его эпохи.

7.9 Наука о полетах

Человек веками мечтал о полетах в небе, но никто не стремился к заветной мечте с таким упорством и творческой фантазией, как Леонардо, который на протяжении многих лет изучал строение птиц, позволявшее им держаться и передвигаться по воздуху.

Важную роль в своих исследованиях да Винчи отводил вычислению сопротивления воздуха: «Чтобы научно объяснить движение птиц в воздухе, надо прежде всего овладеть наукой о происхождении ветра»[220]. Множество страниц в его рукописях занимают рисунки с полетами птиц с пояснительными записями к ним и замечаниями о проведенных опытах, повторяющих движения крыльев, изготовленных из самых разных материалов. В итоге он пришел к выводу, что человек может воспроизвести полет птицы, подражая ее движениям[221]. Из своих наблюдений он понял, что решающим фактором в создании подъемной силы являлся сжатый воздух, возникающий под крылом во время взмаха. В Кодексе Тривульцио, начатом в конце восьмидесятых годов XV века, находится краткое изложение этой идеи. Леонардо обрел уверенность в том, что мощные и быстрые взмахи крыльев должны помочь человеку взлететь в воздух, и решил проверить выдвинутую им концепцию на практике.

Сегодня мы знаем, что ни один из спроектированных им летательных аппаратов не в состоянии совершить самостоятельный полет: «пилот» никогда не достигнет мощности, которая развила бы скорость, способную создать необходимую тягу и подъемную силу, и оторвала аппарат от земли. Вес машины и пилота значительно превышал возможности мускульной энергии человека. Воробей взмахами крыльев может создать достаточный поток воздуха, способный оторвать от земли его крохотное тельце, тогда как лебедь для взлета уже должен совершить разбег. Человеку же необходимо получить еще более мощный толчок вверх.

Рисунки, относящиеся к теории полетов, наряду с анатомическими рисунками являются прекрасным примером удивительной способности Леонардо сплетать воедино его художественный дар с талантом наблюдателя и экспериментатора. Он написал на восемнадцати листах Кодекс о полетах птиц[222] и изложил в нем свои наблюдения и открытия, сделанные во Флоренции между 1503 и 1505 годами. В кодекс вошли блестящие рисунки птиц в фазе полета с описанием их положения при наличии и отсутствии ветра, а также проекты аппаратов, имитирующих полет птиц. Через несколько лет, находясь в Риме, он вновь вернулся к этой теме в записи во французской рукописи E, в которой заметил, что, работая над теорией возникновения и направления ветра, он должен был обратиться к турбулентному движению воды, поскольку понял, что законы, действующие в водных потоках, применимы и для изучения воздушных потоков.