Неизвестный Мао

Хрущев понял, что хотел сказать Мао. 27 сентября он написал Мао: «Благодарю вас за вашу готовность принять на себя удар, не вовлекая Советский Союз», а затем подтвердил это 5 октября заявлением, что Тайваньский кризис является «внутренним» делом Китая и что СССР не будет втягиваться в конфликт, который он назвал «гражданской войной». Хрущев, сказав, что он позволит Мао самому иметь дело с Америкой в ядерной войне, дал понять: он согласен вооружить китайцев для такой войны. На следующий же день Мао отдал распоряжение своему министру обороны прекратить обстрелы острова Куэмой. Так закончился второй кризис в Тайваньском проливе.

Затем Мао письменно подтвердил Хрущеву, что он был бы только рад за Китай, если бы ему пришлось вести ядерную войну с Америкой одному. «Для нашей окончательной победы, — предлагал он, — для окончательного искоренения империалистов, мы [то есть китайский народ, которого никто, между прочим, не спрашивал] готовы к тому, чтобы принять на себя первый [ядерный] удар США. Пусть даже в результате этого значительная часть народа погибнет»[122] (курсив наш. — Дж. X., Ю. Чж.).

Чтобы поддерживать проблему Тайваня на плаву, Мао приказал возобновить обстрел Куэмоя, а затем прекратить его на следующий день. Такая типично маоистская экстравагантность тяжким бременем легла на экономику. Начальник Генерального штаба армии, который не был посвящен в замыслы Мао, попытался возразить: «Этот обстрел не имеет никакого смысла. Он обойдется нам в копеечку… Что он даст?» Мао не нашелся чем возразить ему и не придумал ничего лучшего, нежели обвинить генерала в «правом уклоне», после чего тот был репрессирован. Обстрел дорогостоящими снарядами скалистого островка продолжался двадцать лет и прекратился только после смерти Мао, 1 января 1979 года, когда Пекин и Вашингтон установили дипломатические отношения.

Тем временем Хрущев разрешил передачу Пекину целого ряда современных высокопроизводительных технологий, которые завершились удивительным договором от 4 февраля 1959 года, по которому СССР обязывался помочь Китаю в создании широкой номенклатуры передовых военных кораблей и современного оружия, в том числе дизельных подводных лодок-носителей баллистических ракет и ракет «земля — земля», стартующих с подводных лодок. Первый кризис в Тайваньском проливе завершился тогда утечкой из Москвы секретов атомного оружия; теперь, спустя четыре года, в результате второго кризиса в Тайваньском проливе, Мао вырвал у Хрущева соглашение о передаче ни много ни мало как широкого спектра оборудования, необходимого для производства атомного оружия.

За годы, прошедшие после 1953-го, когда Мао впервые набросал свою программу превращения страны в сверхдержаву, ее масштаб неимоверно расширился, но каждое такое расширение лишь усугубляло его основную проблему: как выжать достаточное количество продовольствия для оплаты необходимых закупок. В 1956 году, когда рамки этой программы были гораздо менее широки, смерть от недоедания была столь шокирующей, что обычно покорное Политбюро воспротивилось этому плану и потребовало от него снижения темпов. Теперь же в самом недалеком будущем стране предстояло услышать куда более мощный погребальный звон. Но на этот раз Мао не надо было делать уступок своим коллегам по управлению государством. В течение 1957 года ему удалось разрешить одну чрезвычайно важную для себя проблему. Хрущев больше не имел никакого авторитета в Пекине, и Мао совершенно освободился от каких-либо ограничений с этой стороны.

Глава 39 Уничтожение «Ста цветов» (1957–1958 гг.; возраст 63–64 года)

Запугивание и террор всегда были для Мао основным средством для достижения всех целей. Но в 1956 году, после хрущевских разоблачений сталинского террора, Мао пришлось снизить уровень арестов и убийств своих противников. 29 февраля, как только Мао узнал о секретном докладе Хрущева, он сразу же приказал главе своей милиции пересмотреть намеченные мероприятия: «В этом году число арестов должно быть значительно снижено по сравнению с прошлым годом… Особенно необходимо сократить количество казней…»

Но когда в конце этого года танки Хрущева ворвались в Венгрию, Мао увидел в этом для себя шанс снова вернуться к своей практике преследований. Его соратники продолжали твердить, что беспорядки в Восточной Европе стали результатом сосредоточения всех усилий государства на развитии тяжелой промышленности и пренебрежения уровнем жизни населения. Лю Шаоци доказывал, что Китай должен «замедлить» темпы индустриализации, чтобы «люди не пошли на улицы протестовать… и были счастливы». Чжоу Эньлай тоже хотел остановить некоторые заводы, выпускающие оружие. Хотя он полностью соглашался с Мао в том, что главное внимание должно уделяться ядерному оружию, при этом остроумно заметил: «Мы ведь не можем питаться ни пушками, ни ружьями».