Неизвестный Мао

Мао вызвал Линь Бяо к себе в Ханчжоу, и в ночь на 1 декабря 1965 года между ними состоялся сверхсекретный разговор. Мао рассказал Линю о своих планах «большой чистки» и обещал сделать его вторым после себя человеком и преемником. Он велел Линю удостовериться в послушности армии и быть готовым принять на себя совершенно новую роль: ему предстояло обеспечить замену для громадного числа партийных чиновников, которых Мао собирался «вычистить».

Линь настоял на устранении Высокого Ло. То, что Линь добился своего в этом сложном вопросе, свидетельствует о его незаменимости: Мао не смог бы без него провести свою чистку.

Одно время Мао упорно, но безуспешно пытался запретить оперу с историческим сюжетом, которая называлась «Разжалование Хай Жуя». Она основывалась на фольклорной истории о мандарине, которого император наказал за то, что тот вступился за своих крестьян. В этой опере Мао увидел завуалированную атаку на него самого за то, что он («император») сделал с бывшим министром обороны Пэн Дэхуаем. Он приказал запретить и уничтожить ее вместе с самим маршалом Пэном. Статья об этом, написанная по инициативе Мао, была опубликована в Шанхае 10 ноября 1965 года.

К ярости Мао, нигде в Китае не перепечатали эту статью, как будто никто ее не заметил. Дело в том, что возглавлявший в то время культуру Пэн Чжэнь (не родственник Пэн Дэхуая) запретил перепечатывать ее. Пэн Чжэнь был верным, давним последователем Мао и одним из самых близких к нему людей. Он пользовался доверием и занимал стратегически важный пост столичного мэра. Однако, при всей его верности, мэр Пэн (он был назначен всекитайским контролером культуры в 1964 году) был решительно против требований Мао уничтожить культуру. Кроме того, находясь в гуще событий, он одним из первых понял, что на этот раз Мао собирается использовать культуру для начала чистки, которая может охватить всю партию.

Мэр Пэн был предан партии. И он был мужественным человеком, осмеливаясь даже жаловаться иностранцам на Мао — случай поразительный для сдержанной верхушки КПК. Когда кто-то из японских коммунистов спросил его об опере «Хай Жуй», мэр Пэн ответил: «Это не политический вопрос, а историческая пьеса. Председатель Мао говорит, что это политическая проблема. Столько беспокойства!» Невероятно, что человек из ближнего окружения Мао мог так откровенно разговаривать с чужаком!

Поскольку мэр Пэн взял на себя ответственность за блокирование инспирированной Мао статьи, даже «Жэньминь жибао» отказалась ее перепечатать. Ее редактор У Лэнси знал, что это противоречит воле Мао. Вот что рассказал об этом свидетель, присутствовавший на встрече в узком кругу с участием Мао, где был и У Лэнси. Мао попросил курящих показать сигареты, а затем произнес: «Кажется, в этом вопросе я тоже в меньшинстве». «В этот момент, — вспоминал свидетель, — я увидел, что У Лэнси… побелел как мел, перестал записывать и застыл на месте. То, что сказал Мао, напугало его».

Все же редактор продержался еще неделю, пока не вмешался Чжоу Эньлай; он приказал редактору напечатать эту статью и передал ему инструкции Мао. Однако редактору и тогда удалось практически похоронить статью — он поставил ее на полосу в рубрике «Академические дискуссии». Это означало, что статья не является приказом партии начать кампанию преследования. В результате редактор оказался в тюрьме. Его преемнику Мао сказал с угрозой: «У Лэнси не послушался меня. Интересно, как ты будешь себя вести». Преемник был настолько испуган, что не смог даже выдавить из себя слова, которые хотел произнести: «Я буду во всем покорен воле председателя Мао».

Эта история показывает, что в тот момент Мао столкнулся с серьезным сопротивлением в партии. Ему была необходима структура, способная стать инструментом исполнения его воли. Вновь срочно потребовалась помощь Линь Бяо. Линь знал об этом и знал, что хочет взамен устранения начальника штаба Ло. Мао был вынужден согласиться на это условие, несмотря на то что Высокий Ло был предан ему, как пес, а в тот момент Мао особенно нуждался в таких людях. Но без Линя он обойтись не мог: никто из влиятельных персон не стал бы плясать под дудку Мао. Высокий Ло был способным и верным, но не был маршалом и не обладал прочным авторитетом в армии, а потому он был принесен в жертву.

8 декабря госпожа Линь Бяо взяла слово на заседании Политбюро, где председательствовал Мао, и целых десять часов говорила о предполагаемых преступлениях Высокого Ло. Она обвинила Ло в неуемных амбициях и заявила, что он начал брать на себя обязанности Линя как министра обороны. Случай неслыханный — жена Линя не была ни членом Политбюро, ни хотя бы высокопоставленным чиновником. Прежде жены высших китайских руководителей держались в тени, и вдруг такое выступление на Политбюро.

Высокого Ло на заседании не было. Когда он узнал о своем падении, ноги отказались держать его: крепкий мужчина не смог подняться по лестнице. Его взяли под домашний арест.