Неизвестный Мао

Итак, мечта Мао о роли лидера азиатских и африканских государств рухнула. Мао был в ярости. Он так стремился добиться победы хоть в чем-то, что едва не начал войну с Индией.

Три года назад конфликт с Индией закончился успешно для Китая. Но теперь, осенью 1965 года, гарантировать успех было невозможно, так как Индия смогла подготовиться к нему гораздо лучше. Поэтому Мао не стал вести войну самостоятельно, а решил паразитировать на чужом конфликте, что всегда является рискованным занятием. 6 сентября 1965 года Пакистан вступил в войну с Индией. За последние несколько лет Пакистан сблизился с Китаем и стал одним из двух крупнейших некоммунистических получателей китайской помощи[137].

Мао показалось, что война Пакистана с Индией дает ему дополнительный шанс на победу над Индией, которой, если бы Китай вмешался в конфликт, пришлось бы воевать на два фронта. Он двинул войска к границе и выдвинул два ультиматума. Во-первых, он потребовал, чтобы Индия в течение трех суток, до 22 сентября 1965 года, демонтировала якобы существовавшие индийские аванпосты на некой территории, на которую претендовал Китай. Дели ответил в примирительном тоне; правительство Индии отрицало существование таких аванпостов, призывало к «совместному расследованию» и обещало, что если пресловутые посты будут обнаружены, то Индия «не будет возражать против их демонтажа». Пекин надменно ответил, что «в расследовании нет необходимости» — такие аванпосты существуют. Мао стремился к войне.

Однако его планы рухнули. Пакистан неожиданно (еще до того, как истек срок китайского ультиматума) отозвался на призыв ООН о прекращении огня. Пакистанцы заявили Мао, что дальнейшее ведение войны обойдется им слишком дорого как в дипломатическом, так и в экономическом плане. Мао продолжал настаивать, вынуждая Пакистан воевать. Считается, что Мао направил президенту Пакистана Айюб Хану следующее послание: «Если начнется атомная война, то мишенью станет Пекин, а не Равалпинди». Когда пакистанцы отказались выполнить его требования, Мао оказался в достаточно сложной ситуации. Пекину пришлось публично оправдываться, неуклюже утверждая, что Индия сумела тайно демонтировать аванпосты. На самом деле Индия не пошевелила и пальцем. Мао был глубоко уязвлен.

С нетерпением ожидая хоть какого-то успеха, Мао пытался везде, где мог, разжигать конфликты. В Таиланде коммунистическая партия, выращенная Мао (и состоявшая в подавляющем большинстве из этнических китайцев), устроила вооруженный мятеж: первое столкновение с правительственными войсками состоялось 7 августа 1965 года (с тех пор 7 августа называют «днем стрельбы»). Он закончился неудачей.

Самое крупное — и самое трагическое — фиаско произошло в Индонезии. Коммунистическая партия Индонезии (КПИ) была крупнейшей компартией некоммунистического мира; в ней состояло 3–5 миллионов человек. КПИ поддерживала такие же тесные и тайные отношения с Пекином, какие были у китайских коммунистов со Сталиным до того, как они завоевали Китай.

В сентябре 1963 года Чжоу Эньлай привез главу КПИ Айдита на тайную встречу в Цунхуа (Южный Китай) с вьетнамцем Хо Ши Мином и главой лаосских коммунистов; целью бьцю скоординировать военную стратегию в Индонезии с войной в Индокитае. В результате этой встречи Индонезия стратегически встала на одну доску с Индокитаем, а развитие событий в ней оказалось тесно связано с зашедшим гораздо дальше военным конфликтом в Индокитае.

«В следующем году (1964) Лю Шаоци поехал во Вьетнам, чтобы попытаться заручиться поддержкой Ханоя для совершения государственного переворота против президента Сукарно, аргументируя это тем, что Сукарно слаб и левым необходимо начать действовать до того, как антикоммунистическая и проамериканская военная верхушка не свергла его. Хо Ши Мин воспротивился этой идее и сказал Лю, что предпочитает поддерживать Сукарно и впредь»[138].

Бывший в то время главой Японской компартии Кэндзи Миямото рассказал нам, что Пекин тогда постоянно поучал и КПИ, и японцев: «Если появится шанс захватить власть, вы должны подняться на вооруженную борьбу». В 1964 году Миямото обсуждал это с главой индонезийских коммунистов Айдитом. Если японские коммунисты склонялись к осторожности, то Айдит, безоглядно веривший Мао, сгорал от нетерпения вступить в реальный бой. После неудачи алжирской конференции Мао в ярости подвигнул КПИ на попытку захвата власти.