Неизвестный Мао

Цю являет собой пример человека, который стал совершенно циничным по более серьезным причинам, чем пресловутая «культурная революция». Эти причины связаны с ущербной природой самой партии с первых дней ее существования. Накануне Великого похода ему и нескольким другим новобранцам Красной армии (одному из которых было одиннадцать лет) приказали спрятать часть партийных документов, которые они запечатали и утопили в реке, привязав к ним камни. Когда они вернулись на берег реки, то увидели перед собой дула винтовок своих товарищей, которых послали устранить их, чтобы не осталось никаких следов. Цю выжил лишь благодаря счастливой случайности.

Линь позволял Цю и другим близким друзьям вести свои личные вендетты и создавать свои личные отряды до тех пор, пока они повиновались ему. Мао то же самое позволял делать Линю. Какое-то время Мао пытался внедрить в армию собственных выдвиженцев, назначив одного из них, генерала Ян Чжэнъу, начальником штаба. Но Линь не хотел чувствовать за спиной дыхание генерала Яна и в конце концов заставил Мао посадить его в тюрьму в марте 1968 года. Мао даже временно распустил Военный совет, старый орган высшей власти, который он сам возглавлял. Он сохранил за собой только право вето на перемещение любой группировки войск свыше батальона. На это требовалось его личное разрешение.

Линь назначил своего друга Хуан Юншена на должность начальника штаба армии. Хуан был столь незначительным, что Мао даже не мог вспомнить его лицо. Известный дамский угодник, он вскоре стал любовником госпожи Линь. Е Цюнь была женщиной необузданного сексуального темперамента, который не мог удовлетворить маршал, страдавший импотенцией. Мадам Линь называла мужа «замороженным трупом». Отношения между ней и ее возлюбленным стали ясны после трехчасовой телефонной беседы, которая прослушивалась.

«Е Цюнь. Я очень волнуюсь, что ты можешь навлечь на себя неприятности, стремясь к физическому удовлетворению. Могу сказать тебе, что вся моя жизнь неразрывно связана с тобой — политическая и личная… Разве ты не знаешь, что 101 [кодовое имя Линь Бяо] представляет собой дома? Мне постоянно приходится сносить его ругань… Я понимаю твои чувства… Страна большая. Каждый из наших детей сможет занять ключевое положение! Разве я не права?

Хуан. Да, ты совершенно права.

Е Цюнь. …Наши дети соединят свои силы, их должно быть пять человек. Они будут словно пять генералов и смогут преуспеть. Каждый займет одну ключевую позицию; все они могут быть вашими помощниками.

Хуан. Я так благодарен тебе!

Е Цюнь. …Я приняла эту меру предосторожности [противозачаточные средства]. На всякий случай они есть у меня; и мне надо избавиться от [ребенка]. Я надеюсь, что однажды ты приедешь ко мне. (Звуки рыданий.)

Хуан. Я приеду! Я приеду! Не плачь. Это очень меня печалит.

Е Цюнь. Другая проблема: ты не должен быть верен только мне. Ты можешь дурачиться… Я не ограниченный человек. Ты можешь завести других женщин и дурачиться с ними. Не волнуйся обо мне…

Хуан. …Я предан одной тебе.

Е Цюнь. Если ты мечтаешь о другой женщине, в этом нет ничего страшного. Но только одна проблема. Она не должна быть болтливой. Если она начнет болтать и расскажет обо мне, будет трагедия…

Хуан молча слушает.

Е Цюнь. Я чувствую, что если мы будем вести себя правильно, то все будет хорошо для нас обоих… Ты веришь в это?

Хуан. Да! Да! Да!»

Судьба нового начальника штаба, в которой смешались подлинное чувство и бесстыдный политический расчет, оказалась тесно связанной с судьбой Линя.

Линь превратил военно-воздушные силы в свою главную опору. Там его ставленник сделал двадцатичетырехлетнего сына Линя по кличке Тигр заместителем руководителя военного отдела. Он установил порядок, по которому военно-воздушные силы «обо всем сообщали Тигру и получали от него приказы». Дочь Линя Додо стала заместителем главного редактора газеты военно-воздушных сил.