Неизвестный Нестор Махно

Сама же Докия благодаря этим письмам получила всесоюзную известность, от которой… ей пришлось уйти и из журнала, и из литературы: слишком негативной получилась эта известность. После войны с немцами, к слову, Докия [полное им — Евдокия] несколько лет пребывала в лагере для перемещенных лиц в австрийском Зальцбурге, а затем переехала в Нью-Йорк, где издала несколько десятков книг [умерла в 1993 году].

«Как-то не верится, — рассуждала Докия после поездки по степной Украине, — была революция или нет. И неужели она отразилась на селе только теми облигациями, выкачкой хлеба, самообложением, проклятиями. Ничего не понимаю теперь… Не разбираю… Крестьянское хозяйство приходит в упадок, разрушается. Какая кому польза от этого? А тут еще и призрак голода».

Лично генеральный секретарь ЦК КП (б) У Станислав Косиор обрушился тогда на 24-летнюю писательницу, воскликнув в гневе: «Вот как представляет себе эта писательница нашу революцию на 11-м году советской власти!»

Ну, давайте выясним конкретнее, как же Докия представляла эту самую революцию: я таки отыскал ее «Письма из степной Украины» и был буквально очарован слогом начинающей писательницы.

А как не очароваться вот этим, например: «Йду. Кукурудза, кукурудва без краю. Десь на країнебі виростае густий, гігантський ліс. Це хвилястий степ обманюе. Зовсім це не гігантський ліс, а та сама кукурудза на макортні.

Вранішню тишу проривае оклик. Десь зовсім близько, але нігде а ні душечки…»

Или вот этим: «В атмосфері південно-українського синього-пресинього неба жовтою міддю вилискує світлодайний сторож нічний — місяць».

Вот такое, господа пролетарские писатели, в Украине «наречие» — чистое и звонкое, что вода в роднике среди степи бескрайней. Полого-бескрайней, я бы добавил, учитывая местность, о которой мы ведем розговор — Пологовский район.

Но прежде, чем мы отправимся с Докией по степной Украине, объясню, почему в заголовке коммуну «Авангард» я назвал махновской.

Дело в том, что, просматривая однажды протокол допроса бывшего начальника штаба батьки Махно Виктора Белаша [его несложно отыскать на махновских ресурсах], я узнал о его поездке в Пологовский район в 1927 году. Вот, как собственноручно он это описал:

«После Полог я посетил Басаль, что в 20 верстах юго-западней станции Пологи. Там я встретил Логвиненко. Это командир Басальского махновского отряда в 1919 году. Он пару месяцев, как был выгнан из Басальского исполкома, где был председателем. Поэтому очень был обижен и зол на Запорожский исполком.

Навестил я и самую знаменитую Басальскую коммуну «Авангард». В ней был председателем бывший махновский фельдшер. Все должностные посты занимали бывшие махновцы, но все они стали членами ВКП (б). Говорить с ними по хозяйству можно было, но говорить с ними на махновскую или анархическую тему было невозможно в виду того, что они друг другу не доверяли и боялись».

Не верить слову бывшего начштаба батьки Махно у меня нет оснований. Правда, уточнение к сказанному Виктором Белашем таки имеется: село, которое он посетил после Полог, называется не Басаль, а Басань. В нем в марте 1922 года и была создана коммуна «Авангард», переселившаяся в мае того же года на территорию бывшей сельхозусадьбы братьев Цыбулько — это примерно в десяти километрах от Басани, по соседству с селом Новофедоровка, существующим доныне.

Бесплатный хлеб и мясо за десять копеек

Ну, а Докия Гуменная знакомство с Пологовским районом летом 1928 года начала с села Новокарловка, куда она прибыла ночным поездом.

«Население здесь [на Запорожье, — авт.] в панике, нерадостное, — отметила она в своем письме, отправленном накануне. — Хлеб частично вымерз, частично погорел. Все готовятся к голоду. Нет и речи, чтобы где-то достать краюху хлеба. Цены на единственный продукт, который можно достать — молоко — городские [то есть, очень высокие, — авт.].

Куда подевалось славноизвестное гостеприимство сельское? Или его здесь не было, в этом уголке холода и нищеты?»

Жуть!

В Новокарловке, рассказ о которой помечен датой 1 августа 1928 года, ситуация не лучше:

«Было еще темно, когда я вышла из вагона. Ожидая, пока развиднеется, завела разговор с кругленькой молодицей:

— Как тут у вас с хлебом?

— Да как? Вчера бабы хотели бить председателя в нашем селе, так он убежал через окно.

— За что бить?

— Не дают без бумажки хлеба в лавке. Так хоть бери и от голода подыхай! — ответила, будто на меня сердилась.

— Какой бумажки? — допытываюсь.

— Выдают ее в сельсовете тем, кто нуждается в хлебе. Без нее в кооперативе ничего не получишь. А председатель такую бумажку выдает не всем».

Это 1 августа, юг Украины.

Зачем же вы, сам собой возник у меня вопрос, который я задал бы какому-нибудь троцкому или чубарю, вашу революцию совершали? Только затем, чтобы народ голодом морить?

Увы, задавать этот вопрос некому: творцы революции канули в небытие — вместе с ихней революций.

Но нас, однако, коммуна «Авангард» ждет. Там, оказывается, все не так, все по-другому: