Неизвестный Пушкин. Записки 1825-1845 гг.

Передайте Анне мой дружеский поклон и скажите ей, что Марья Александровна наконец победила английскую публику. Королева от нее без души, и весь двор ею оживляется. После Гоголя примусь за Самарина и его огромную переписку. Прощайте, все ваши письма у меня целы.

Остаюсь душевно преданная А. Смирнова.

И вас буду выводить на свежую воду.

3-я вставка: Гоголь часто вспоминал свое детство в Васильевке. Описывал хаты с палисадником, перед которыми росли деревья, украшенные богатыми черными сливами и черешнями. Он особенно был счастлив в самые жаркие июльские дни. Пяти лет он лежал на густой траве, заложив руки под голову и задрав ноги. «Солнце палило. Тишина была как-то торжественна, я будто слышал стук времени, уходящего в вечность. Кошка жалобно мяукала, мне стало нудно (по-малороссийски нудно, что по-русски грустно), я встал и с ней распорядился, взял ее за хвост и спустил ее в колодезь, что подле речки. Начали искать бедную кошку, я признался, что ее утопил, плакал, раскаивался и упрекал себя, что лишил Божью тварь наслаждений этой жизни». Это делал он в пять лет. Какая глубина чувства! Их домашним доктором был Трохимовский. Он по-своему лечил давно, до Греффенберга, холодной водой, вся процедура происходила у реки на солнце, не было ни завертывания в мокрые простыни, ни душа, раздражающих спинной мозг. Лекарства его составлялись из трав, которые росли в его околотке. «Бог, – говорил доктор, – так щедр и милосерден, что дает человеку на его потребу и в свое время, что ему нужно на пищу и на его здоровье».

У Гоголя точно была тетка и двоюродный брат, который бил мух хлопушками. Ссора Ивана Никифоровича с соседом тоже взята с натуры. Вот, кажется, все пробелы. Нет, таки еще не кончено. Когда дело шло о воспоминаниях малороссийских, у него было все картинно. Вот как после блюд и песен он рассказывал захождение солнца: «Солнце при закате, плечистый хохол с чупруном на макушке летит во весь опор без седла на степной лошади, за ним бежит хромоногий пес, оглядываясь назад, как будто боится, чтобы не отстала кобыла, жеребец или жеребенок. Журавли их провожают и на розовом небе летят в чинном порядке и кажутся красивыми платочками». (Вы помните, что в «Тарасе Бульбе» он не забыл эту деталь.) Весь рассказ еще живее и картиннее. Не вычеркивайте побочных подробностей о других лицах. Мне кажется, что вводные лица, как в комедии, пополняют общее впечатление; не надо, чтобы записки были монотонны.

Прощайте, скажите Анне, что в Англии наконец поняли нашу Великую Княгиню. Королева от нее без ума, и в Виндзор она одна имеет право приезжать, когда хочет. Дети ее прелесть как хороши, и Бог знает, может, Анне придется их воспитывать; и вы начнете новую жизнь, вы будете учить русскому языку и давать уроки православия. Нет сомнения, что Англия опять окунется в паутину Римской церкви, а герцог, конечно, предпочтет нашу драгоценную церковь. Все это в будущем, но мне так чудится.

Душевно преданная А. С.

Еще заметить, что Гоголь давал своим героям настоящие имена, а не вздорные и бессмысленные, как в наших водевилях: Ленский, Онегин и пр. Он всегда читал в «Инвалиде» статью о приезжающих и отъезжающих. Это он научил Пушкина и Мятлева вычитывать в «Инвалиде» имена, когда они писали «Поминки». У них уже была накропана довольно длинная рацея:

Михаил Михайловича Сперанского
И арзамасского почт-директора Ермоланского,
Апраксина Степана,
большого болвана,
И князя Вяземского Петра,
Почти пьяного с утра.

Они долго искали рифму для Юсупова. Мятлев вбежал рано утром с восторгом: «Нашел, нашел!

Князя Бориса Юсупова
И полковника Арапупова».