Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985 гг.

«Администрация: поощряла рознь между заключенными, вследствие чего имели место убийства. Оперработники создавали условия для распрей».[125]

«В лагере разжигается национальная рознь между украинцами и другими нациями».[126]

«Опергруппа создает искусственно вражду между русскими и украинцами».[127]

Партийное «начальство» и «единая воля» ГУЛАГа

В документах ГУЛАГа часто можно встретить указания на единую координирующую волю, руководившую ходом волнений в том или ином особом лагере. Однако то, что воспринимается как «единая воля» забастовщиков (удивительное созвучие требований к верховной власти и обвинений в адрес лагерной администрации), следует отнести скорее к своеобразной филиации идей к «проговариванию» мыслей, давно выношенных и сформулированных в лагерных сообществах, прежде всего и главным образом в политических. При этом общая динамика событий в особых лагерях говорит об эволюции избранных форм борьбы заключенных в сторону ужесточения позиций и требований, вдохновленных как внутренними изменениями в самом ГУЛАГе, так и обстановкой в стране и в Мире.

Отмечая готовность власти к восстановлению «обратной связи» с лагерным населением, необходимо подчеркнуть, что даже если бы власть и не обнаружила такой готовности, сигнал из лагерей все равно бы до нее дошел и потребовал ответственных решений. Весной — в начале лета 1953 г. обстановка в стране вообще была напряженной. Неумело и размашисто проведенная амнистия усугубила ситуацию. В Норильске и вокруг него ситуация была взрывоопасной не только в особом Горном лагере, но и в обычных ИТЛ этого обширного и стратегически значимого региона. Недаром начальник Норильского медно-никелевого комбината (и одновременно Норильского ИТЛ) подполковник П. И. Кузнецов забрасывал Москву и местные партийные органы паническими телеграммами.[128] Именно восстание в Горлаге, впервые после долгого перерыва вывело локальные конфликты заключенных с лагерной администрацией на уровень взаимоотношений с верховной властью. Сами события разворачивались на фоне борьбы в Кремле, приведшей к поражению и гибели Берии.

Конфликты между различными уголовными группировками и их выступления против требований режима оказывали на систему принудительного труда в СССР не менее разрушительное действие, чем выступления политических заключенных. Не случайно волынки, организованные уголовными группировками в обычных ИТЛ в 1953–1954 гг. попадали порой в контекст массовых неповиновений заключенных особых лагерей. Пусковой механизм ожесточенного столкновения между группировками в Норильском ИТЛ (лагерные отделения № 5, 6, 13 и 35) 17 июля 1953 г. руководство МВД напрямую связывало с «влиянием длившейся около 3 месяцев волынки заключенных в Горном лагере», приведшей к деморализации лагерной администрации и способствовавшей падению режима.[129] Другой предпосылкой волынки были общие для многих лагерных подразделений ГУЛАГа особенности производства, в котором были заняты участники конфликта. Объекты работы не были разгорожены, что давало возможность свободно перемещаться по всей промплощадке и «организовывать всевозможные сборища». На промплощадке совместно с заключенными работало свыше 8 тыс. вольнонаемных рабочих, в том числе, освобожденных из тех же самых лаготделений. Эти вольнонаемные не только поддерживали тесную связь с заключенными, проносили для них спиртные напитки, но и придерживались традиций уголовного мира и сами принимали участие в драках.

Зафиксируем вслед за гулаговскими бюрократами связь разнородных событий — выступлений заключенных особого лагеря с политическими требованиями и заурядных «разборок» уголовных группировок в борьбе за «руководство» зоной. И те, и другие, первые осознанно, вторые в силу шкурного интереса и «традиций» ГУЛАГа, разрушали ГУЛАГ не только как «узилище», но и как сектор экономики. Чтобы помешать беспорядкам, волнениям, бунтам и забастовкам, нужны были очевидные изменения в режиме содержания заключенных: в первую очередь, раздельное содержание различных категорий осужденных, уменьшение производственных зон, увеличение охраны, изоляция от вольнонаемных рабочих. Но стоило только последовательно провести требования режима, и ГУЛАГ как производственный организм просто лишился бы воздуха. Проблема не имела разрешения в принципе, непримиримое противоречие между производственной и пенитенциарной ролью лагерей и колоний воспроизводило условия и предпосылки массовых выступлений против режима управления лагерями, то подрывая производственные возможности системы формальными строгостями режима, то создавая условия «разболтанности» лагерного населения вследствие особенностей тех или иных значимых и масштабных производств и строек.