Неизвестный Сталин

По сценарию «дела врачей» Соломону Михоэлсу отвели роль представителя американской разведки и сионистских организаций, так как Михоэлс как председатель ЕАК совершил в 1943 году почти восьмимесячную поездку по многим городам США, агитируя за поддержку в США военных усилий СССР. В этой поездке Михоэлс приобрел в США много друзей.

Однако в январе 1948 года убийство Михоэлса не могло быть связано ни с «делом ЕАК», ни с «делом врачей». Этих «дел» не было даже в зародыше. К докладной записке Берии от 2 апреля 1953 года нельзя относиться как к документу, полно отражающему действительные обстоятельства преступления. Маловероятно, что Сталин дал Абакумову столь срочное задание, на подготовку которого отводилось лишь два-три дня.

Существует немалое число признаков того, что «ликвидация» Михоэлса готовилась заблаговременно и что сама поездка в Минск по командировке Комитета по Сталинским премиям, решение о которой было принято 2 января 1948 года, была частью сценария.

Голубов-Потапов, сопровождавший Михоэлса в этой поездке, был, как сейчас известно, тайным осведомителем МГБ[379]. Он учился в Минске, и у него там было много друзей. Голубов-Потапов был ленинградский театроведом, по национальности евреем. По архивным материалам МГБ, изучавшимся Г. В. Костырченко, полковнику МГБ Ф. Г. Шубнякову «поручалось установление контактов с Голубовым в целях получения от него информации о настроениях и планах Михоэлса»[380].

Именно Голубов-Потапов уговорил Михоэлса выйти из гостиницы вечером 12 января для посещения его друга «инженера Сергеева». Опергруппа из МВД СССР, расследовавшая происшествие в Минске, пыталась найти этого «инженера Сергеева».

Для директивы о «ликвидации» Михоэлса у Сталина, очевидно, были какие-то другие причины. Судя по архивным материалам МГБ, которые приведены в книге Г. В. Костырченко, поводом для решения Сталина могла быть причастность Михоэлса к «делу Аллилуевых», по которому в 1947 году были арестованы почти все родственники самого Сталина по линии его покойной жены Надежды Аллилуевой[381].

В показаниях Цанавы, приведенных в записке Берии, утверждается, что по приезде в Минск Огольцов сказал им (то есть Цанаве и каким-то еще белорусским сотрудникам) о том, что ликвидация Михоэлса проводится «по решению Правительства и личному указанию И. В. Сталина». Такое заявление Огольцова совершенно исключено для профессионального работника государственной безопасности.

Докладная записка Лаврентия Берии Маленкову, приведенная здесь, не является, конечно, первичным документом, отражающим реальную картину. Она составлялась с определенными политическими целями. Для Берии в этот период было важно срочно отмежеваться от преступлений недавнего прошлого, в которых, и он, и Маленков, и другие члены Политбюро принимали непосредственное участие. Берия в своей «записке» привел только небольшой отрывок из «показаний» Огольцова.

В действительности Огольцов, занимавший в марте 1953 года пост заместителя министра внутренних дел, по требованию Берии представил ему докладную записку от 18 марта 1953 года с описанием обстоятельств подготовки и проведения спецоперации по ликвидации Михоэлса. «В ноябре-декабре 1947 года, — писал Огольцов, — Абакумов и я были вызваны в Кремль к товарищу Сталину И. В… насколько я помню, по вопросу следственной работы МГБ. Во время беседы, в связи с чем, сейчас вспомнить затрудняюсь, товарищем Сталиным была названа фамилия Михоэлса и в конце беседы было им дано указание Абакумову о необходимости проведения специального мероприятия в отношении Михоэлса и что для этой цели надо устроить „автомобильную катастрофу“»[382].

При этом Сталин характеризовал Михоэлса «как главного руководителя еврейского национального подполья, проводившего по заданию американцев активную вражескую работу против Советского Союза». Для Огольцова это «указание» Сталина было, возможно, неожиданным, однако вряд ли оно было неожиданным для Абакумова. Заявление Сталина о «еврейском подполье» могло быть лишь результатом прежних «разработок» в этом направлении по линии МГБ.

Такая позиция Сталина выглядит очень странной, так как именно в ноябре 1947 года СССР вместе с США обеспечивали на Генеральной Ассамблее ООН прохождение резолюции об образовании государства Израиль — эта политика не могла проводиться без личной инициативы Сталина. Борьба с «сионизмом» как линия внешней политики СССР возникла лишь в конце 1948 года, после победы Израиля в первой войне с арабскими странами. Г. В. Костырченко в своей обстоятельной книге по истории антисемитизма в СССР, опубликованной в 2001 году, приходит к заключению, что директива Сталина в отношении Михоэлса была связана не с наличием «еврейского подполья», а с конкретным уже возникшим к этому времени «делом Аллилуевых», родственников Сталина по линии его второй жены[383].