Неизвестный Сталин

Сталин отвечал Роллану иногда с некоторым раздражением, но в целом писатель говорил в этой беседе больше, чем его собеседник. Беседа тщательно стенографировалась. Но ее записывала также жена Р. Роллана, поэтесса и переводчик М. П. Роллан-Кудашева. Свои записи вел и присутствовавший на этой встрече писатель и партийный функционер Александр Аросев, который занимал тогда пост председателя правления Всесоюзного общества культурных связей с заграницей. В 1930-е годы это было не только авторитетное и богатое ведомство по делам культуры, но и одна из деликатных специальных служб СССР.

В отличие от бесед с Э. Людвигом и Г. Уэллсом беседа Сталина и Роллана не была тогда же опубликована. В газете «Правда» от 29 июня появилось лишь краткое сообщение: «28 июня днем в служебном кабинете т. Сталина состоялась беседа т. Сталина с Роменом Ролланом. Беседа продолжалась 1 час 40 минут и носила исключительно дружеский характер». Встреча со Сталиным произвела на 70-летнего Р. Роллана большое впечатление, о чем он потом не раз говорил и писал Горькому. Но то же самое писал уже на следующий день самому Сталину и А. Аросев, который хорошо знал французский язык и помогал Роллану не только в качестве переводчика. Аросев докладывал вождю: «Ромен Роллан, надо прямо сказать, очарован Вами лично. Он мне несколько раз говорил, что ничего подобного не ожидал и никогда в жизни себе Сталина таким не представлял»[647].

Ромен Роллан очень хотел сразу же опубликовать запись своей беседы со Сталиным. По крайней мере, сразу же по возвращении во Францию. Но он был связан обещанием не разглашать содержание беседы в Кремле, пока сам Сталин не найдет нужным сделать это. Однако Сталин не давал разрешения на публикацию, хотя Роллан несколько раз обращался к нему непосредственно и через Горького. Сталин не только внимательно прочел машинописную запись этой беседы, но и сделал несколько исправлений и велел разослать ее членам Политбюро, — только для сведения и с просьбой вернуть все в его секретариат. Хотя некоторые члены Политбюро считали возможным опубликовать текст беседы с Ролланом, «опустив соответствующие места», Сталин отказался от этого. Он написал собственноручно красным карандашом: «Секретно. Не для печати» и «Окончательный текст» и отправил все относящиеся к встрече с Ролланом бумаги в архив Политбюро.

Невольно возникает вопрос — почему Сталин столь решительно противился публикации своей беседы с Ролланом? Только теперь, когда полный текст беседы Сталина и Ромена Роллана был опубликован в разных российских изданиях, можно высказать на этот счет некоторые предположения.

Современного читателя поражает не только крайняя примитивность всех восхвалений Роллана в адрес СССР и его упреков по поводу отдельных «упущений» советских властей. Поражает также примитивность, неубедительность, даже убогость возражений и объяснений Сталина. Перечитывая стенограмму, Сталин, вероятно, чувствовал, что многие из его доводов, которые Роллан счел достаточными, будут казаться фальшивыми и недостаточными для многих других читателей.

Так, например, Роллан выразил недоумение «французской публики» по поводу принятого в СССР в 1935 году закона об ответственности и наказаниях малолетних преступников. Согласно постановлению ЦИК СССР, на детей с двенадцати лет распространялись все виды наказаний за уголовные преступления, которые были предусмотрены Уголовным кодексом и для взрослых. «Но ведь это означает, — восклицал Роллан, — что над такими детьми нависла смертная казнь. Это надо немедленно предотвратить». Но Сталин взял новый закон под свою защиту. «Этот декрет, — сказал он писателю, — имеет чисто педагогическое значение. Мы хотели устрашить им не столько хулиганствующих детей, сколько организаторов хулиганства среди детей. В наших школах были обнаружены отдельные группы в 10–15 мальчиков и девочек, которые ставили своей целью убивать или развращать наиболее хороших учеников, ударников и ударниц. Учеников-ударников топили в колодце, наносили им раны, всячески их терроризировали. При этом было обнаружено, что такие хулиганские детские шайки организуются бандитскими элементами из взрослых. Декрет издан для того, чтобы устрашить и дезорганизовать взрослых бандитов». «Но почему бы вам эти самые факты не опубликовать? — воскликнул потрясенный Роллан. — Тогда было бы ясно — почему этот декрет издан». «Это не такое простое дело, — ответил Сталин. — У нас имеется немало бывших людей, жандармов, полицейских, царских чиновников, их детей, их родных. Эти люди не привыкли к труду, они озлоблены и представляют готовую почву для преступлений. Мы опасаемся, что публикация о хулиганских похождениях и преступлениях указанного типа может подействовать на подобные выбитые из колеи элементы заразительно, и может толкнуть их на преступления».

«Это верно, это верно», — согласился Ромен Роллан.