Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

И.М. Троцкий не ограничился одними призывами, а стал энергично действовать в составе «команды поддержки» кандидатуры Ивана Бунина, во главе которой стоял Марк Алданов. В дневнике В.Н. Буниной от 26 декабря 1930 г. записано²⁰⁴: «Из письма <И.М.> Троцкого <С.Л.> Полякову<— Литовцеву>²⁰⁵:

Все сообщенное мною относительно Бунина и Мережковского — абсолютная истина. Информацию я получил от шведского историка литературы и критика, члена нобелевского комитета, профессора Фридрика Беека. Не назвал его имени в корреспонденции, ибо он меня об этом просил, и я лояльно его просьбу выполнил. Больше того! Фридрих Беек дал мне свою карточку к проф<ессору> Лундского университета Зигурду Агреллю, дабы я с ним познакомился и побудил снова выставить кандидатуру И.А. Бунина. Конечно, я это сделаю. Сознательно написал корреспонденцию для «Последних новостей, понимая огромность ее значения. <...> Посещу также Копенгагенского проф<ессора> Антона Калгрена, с которым намерен побеседовать относительно кандидатуры Бунина и Мережковского. Все это, как видишь, чрезвычайно серьезно. Друзья Бунина должны взяться за дело!

С учетом вышеназванных статей в «Сегодня» письмо И. Троцкого Полякову-Литовцеву — его машинописная копия, по всей вероятности, присланная адресатом «для сведения» Бунину, хранится в РАЛ — было написано им раньше декабря 1930 г. В любом случае, «еврейское лобби» — Марк Алданов, Серж де Шессен²⁰⁶, Соломон Поляков-Литовцев и ИМ. Троцкий, с 1931 г. начало мощную кампанию поддержки кандидатуры Бунина в кулуарах Нобелевского комитета и Шведской академии. Следует отметить, что Марк Алданов и Соломон Поляков-Литовцев начали заниматься «пробиванием» Нобелевской премии для Бунина уже в 1922 г., когда в русском Зарубежье впервые был поднят вопрос о желательности присуждения «нобелевки» русскому эмигрантскому писателю. В письме от 8 сентября 1922 <Алданов> сообщает Бунину:

...Не хотел отвечать Вам до разговора с С. Л. Поляковым, которого я повидал только вчера... Сол. Львович обещал принять со мной деятельное участие в агитации о Нобелевской премии. Мы условились, что он будет писать об этом деле в «Берлинер Тагеблат», а я... в «Фоссише Цейтунг». Это две самые влиятельные газеты в Германии. Кроме того Поляков напишет Георгу Брандесу , с которым он был хорошо знаком, а я — Ром. Роллану...²⁰⁷

Естественно, из Стокгольма прилетали и информационные «утки». Так, 9 ноября 1932 г. З. Гиппиус пишет В.Н. Буниной:

Мы сегодня получили из Швеции, от одного осведомленного человека письмо, — спешу вам сказать, что шансы Ивана Алексеевича очень велики. Из 8о человек жюри многие стоят за Горького, но Ивана Алексеевича выдвигает влиятельная группа евреев, по словам корреспондента — большевитизирующих, т.к. против кандидатуры Д<митрия> С<ергееви>ча <Мережковского> они выдвигают слишком громкий его антисоветизм»²⁰⁸.

Оставив на совести Гиппиус, известной своей пристрастностью, ложную политическую характеристику — «больше-витизирующих» — хорошо ей знакомых друзей Бунина, отметим , что из числа евреев действительно влиятельных, точнее, пользовавшихся уважением в европейских литературных кругах, за Бунина особенно активно хлопотал его близкий друг Алданов. Он, в частности, предпринимал серьезные попытки склонить нобелевского лауреата 1929 г. Томаса Манна к обращению в Стокгольм с просьбой номинировать Бунина.

Судя по письмам Марка Алданова, бывшего исключительно настойчивым лоббистом бунинской кандидатуры, не только он сам, но и Лев Шестов, которого <Томас> Манн чрезвычайно ценил, также обращался к свежеиспеченному лауреату <Нобелевской премии> с ходатайством выставить кандидатуру Бунина²⁰⁹.

Однако тот реагировал с «любезной уклончивостью», т.е. по сути — отказом, что «проницательный Алданов» расценил как намерение «Т. Манна выставить кандидатуру другого русского писателя — Ивана Шмелева»²¹⁰.

Хорошо осведомленный о подоплеке «нобелианы» Ивана Бунина, его тогдашний «личный секретарь» писатель Андрей Седых свидетельствует:

И.М. Троцкий, пользуясь своими связями в Швеции, вместе с журналистом Сергеем де Шессеном проделал большую закулисную работу в пользу И. Бунина²¹¹.

Одновременно на официальном фланге купно выступили маститые русские профессора — филологи и литературоведы, их коллеги, европейские ученые-слависты, и авторитетные на международном уровне общественные деятели русской эмиграции²¹². Они буквально «атаковали» Шведскую академию, «в которую поступило такое количество номинаций Бунина, которое превратило его из почти случайного кандидата в единственного фаворита среди выдвинутых на нобелевскую премию русских писателей»²¹³.

Другой русский писатель, нацеливавшийся в начале 1930-х на Нобелевскую премию, Иван Шмелев, тоже имел сильную поддержку в русском и международном литературном сообществе. Потому известный философ Иван Ильин в январе

1931 г. предлагает ему начать «про-Шмелевскую кампанию на