Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

Попал я в этот богоспасаемый город случайно... Дело было зимою. Поезд наш застрял в снегу. Решил переночевать в городе. Куда пойти? Отправился в дворянский клуб. Хотя знакомых никого, костюмчик неважный, все же впустили. С холода да от одиночества немного лишнее выпил. Подходит ко мне старшина и справляется о моей персоне. Замечаю, что у старшины физиономия расплывается в улыбку и он с ехидцою говорит: «Вы что же, быть может, писатель Куприн?» Киваю утвердительно головою. Он, дескать, самый и есть. Поверите, чуть не отколотили! Даже хмель прошел. С трудом спасся...

Вот, батенька, в какие переделки попадаю из-за своей внешности.

В эмиграции И.М. Троцкий без сомнения не раз встречался с Куприным, но никаких воспоминаний больше не оставил.

Петр Пильский

Петр Моисеевич Пильский — один из самых плодовитых и ярких русских публицистов первой половины XX в. — родился в 1876 г. в офицерской семье в Орле. Его мать принадлежала к старинному французскому роду Девиер — этой фамилией журналист, использовавший огромное количество псевдонимов⁴⁰, часто подписывал свои литературно-критические статьи и заметки. По желанию отца Петр с младых ногтей начал делать военную карьеру: учился в Московском кадетском корпусе, в престижном Московском Александровском военном училище. В училище Петр Пильский близко сошелся с Александром Куприным. Дружба этих впоследствии известных литераторов со временем переросла в литературное сотрудничество. Впервые Пильский осознал себя литератором после того, как стал посещать литературный кружок Валерия Брюсова.

Сам Пильский, однако, тяготел к реалистической традиции, придерживаясь «классической» линии Пушкин — Лев Толстой — Чехов. В 1894 г. он посетил Ясную Поляну, где имел личную беседу со Львом Толстым. И хотя на Толстого сам он особого впечатления не произвел, Пильский запомнил их встречу на всю жизнь, восприняв доброжелательное отношение писателя к своей персоне как благословение на серьезные занятия литературой. Решив посвятить себя литературе, Пильский выходит в отставку и в 1898 г. появляется в Петербурге, где обзаводится солидными литературными знакомствами: Владимир Короленко, Максим Горький, Леонид Андреев...

Пильского знали и как хорошего лектора, сочетавшего талант едкого фельетониста и жадного на впечатления репортера⁴¹.

Хотя Пильский чурался всякого рода «измов», он, как отмечалось выше, поддержал в начале пути идейного вождя акмеизма Николая Гумилева, дружил с футуристом Василием Каменским и даже выступал на эпатажном вечере футуристов в Одессе в начале 1914 г.⁴²

По многочисленным воспоминаниям современников, в быту Пильский был склонен к загулам, жил беззаботно и безрассудно:

Пильский был темпераментный и бойкий писатель, отлично владевший пером, но бреттер, самохвал, забияка, кабацкий драчун⁴³.

В 1914 г. Пильский был мобилизован и отправлен на фронт, где пробыл два года. На войне командовал разными подразделениями — ротой, батальоном. Демобилизованный по ранению в 1916 г., он продолжал активную литературную деятельность вплоть до 1918-го:

<...> 1918 г. стал годом бегства Пильского из Советской России. Столкнувшись с любопытным фактом — в мае 1918 г. петербургские матросы «волей революционного народа освободили из психиатрической больницы Николая Чудотворца сумасшедших...» — Пильский начал собирать материалы по этому вопросу у врачей-психиатров. Эти изыскания привели его к политическому, антибольшевистскому выводу — о душевной болезни большевистских комиссаров. В статье «Смирительная рубаха», опубликованной в петербургской вечерней газете «Эхо» летом 1918 г., Пильский употребил термин «душевно больные» не только в метафорическом, но и в буквальном смысле. Позже, уже в эмиграции, он писал: «Я наверно и точно знал, что Раскольников, занимавший тогда виднейшее положение комиссара Балтийского флота, — многолетний пациент психиатров, что он сидел в сумасшедшем доме, что продолжает лечиться <...>. Знал, что пользовался услугами невропатологов и сам Ленин...». Естественным следствием статьи стал арест автора.

Пильский был отправлен в военную тюрьму, но давать показания до суда отказался. Прошли месяцы, до суда дело так и не дошло (разбирательство было невыгодно и неудобно самим большевикам, в то время еще пытавшимся соблюдать видимость правовых норм). Чтобы ослабить значение статьи, большевики объявили сумасшедшим самого Пильского. Воспользовавшись временно предоставленной свободой, Пильский бежал из Петербурга⁴⁴.