Неизвестный В. Я. Пропп

Здесь много говорилось о том, что я сделал. Сделал не так уж много. Но то, что я сделал, я мог сделать только потому, что годы, когда я начал слагаться, конец 20-х и 30-е годы, были годами бурного развития советской науки после Гражданской войны. Эта волна вынесла меня на гребень. Я хочу назвать здесь тех людей, тех ученых, которые имели на меня влияние после окончания университета.

Университет я окончил в 1918 году и 10 лет преподавал в средней школе. Преподавал днем, а по ночам, на праздниках, на каникулах писал книгу, которая потом вышла под названием «Морфология сказки». Писал в одиночку, ни с кем не советуясь, без всякого руководства. И когда работа была кончена, я решил, что мне надо из моего одиночества выходить. Я решил пойти к Бор[ису] Мих[айловичу] Эйхенбауму, которого немного знал еще по университету. Б[орис] Мих[айлович] встретил меня очень внимательно и дружелюбно, а затем высказался, и итог его может по существу быть сведен к трем словам. Что же? Значит, все подчиняется одной закономерности? Это очень утешительно. Эти слова означали для меня признание крупного литературоведа. Но я решил, что надо еще пойти к специалисту по фольклору и этнографии, и я пошел к Д. К. Зеленину. Он тоже выслушал меня очень внимательно, и тоже по существу сказал три слова. Он сказал: это очень интересно. После этого я пошел еще к В. М. Жирмунскому, который тоже выслушал меня с большим интересом, полистал рукопись, и тоже сказал три слова; он сказал: это мы напечатаем. Отсюда и началась вереница моих работ. Если бы эти три человека меня отвергли, я, вероятно, не стал бы больше писать. Но они меня не отвергли.