Некама

Мужик прицелился, но Серебров едва заметно покачал головой, мол, не надо. Ростик продолжал лежать, не двигаясь. «Неужели убил?!» — с ужасом подумала Зоя. Все происходило как бы не с ней, как бы в каком-то фильме, который она смотрела со стороны. Ну не может же такого быть, правда? Это все какое-то массовое помешательство.

Витек наконец пришел в себя, встал, помотал головой и неожиданно засмеялся:

— Что, интеллигенция? Не вышло? Вот так оно и будет с вами со всеми! — указал он на лежащего Ростика. — Сопротивление бесполезно, вы окружены! — И захохотал, придвинулся к Любе, схватил за ягодицы. — Правда, Любаха? Сопротивление бесполезно? Да ведь?

— Ты обалдел? — Люба резко развернулась и влепила ему пощечину.

— Что-то студенты сегодня совсем оборзели, — промычал Витек и без размаха ткнул девушку кулаком в лицо. Что-то хрустнуло, Люба без крика повалилась на снег. На руке Витька что-то блеснуло. «Кастет», — догадалась Зоя.

«Они девушек бьют! — Зоя все не могла поверить, что это наяву. — Значит, тормозов у них совсем нет. Они же и убить могут. Он же уголовник! — вдруг вспомнила она. — Он не сказал, за что сидел, вдруг за убийство? Мама… Еще и кастет этот. Нет, не будут же они нас всех убивать, этого просто не может быть!»

— Еще кто-то хочет? — злобно спросил Витек. Туристы не тронулись с места. Второй мужик держал пистолет наготове.

«Их шесть здоровых тренированных парней, — разозлилась Зоя. — Ладно, Ростик уже не в счет. Пять. Они впятером не могут с тремя справиться? И мы бы с Любой помогли. Ах, да, у них же оружие, но неужели они осмелятся? Да нет! Мы же в Советском Союзе, здесь такого просто не может быть. Просто не может быть», — повторяла она раз за разом как мантру.

— Вот, друзья мои, такие дела, — спокойно начал Серебров. — Витек хоть и не все науки превзошел, но тут он совершенно прав: сопротивление бесполезно. Мой товарищ Василий Андреевич очень хорошо умеет стрелять, к тому же он просто неимоверный драчун! Как и Витек, кстати. Шансов у вас никаких, потому что я тоже сегодня совершенно на другой стороне, что поделаешь. Так что справиться с нами у вас не получится, остается одно: делать то, что я говорю. Посему: до утра посидите у костерка, а потом — в обратный путь. Ну, или если все же захотите перед этим покорить гору Лунт-Хусап — милости прошу, я не возражаю.

Витек гнусно заржал. Зоя разрыдалась. Мальчишки стояли, не двигаясь.

— Раз все понятно, — продолжил после паузы Серебров. — Тогда всего доброго. Мы пошли.

Троица двинулась вверх по склону. Туристы молчали.

— Ну, и что теперь будем делать? — спросил Егор.

— А ты что предлагаешь? — раздраженно взорвался Сорокин.

— Ты бы так с ними разговаривал, тут ты смелый, а тогда язык в жопу засунул!

— Ты псих что ли, Егор? — Гера оттащил Онищенко, уже готового кинуться на Гусю.

— Да, тут вы все орлы! — саркастически сказала Зоя. — Вы бы и правда так себя вели бы минут пять-десять назад, кинулись бы на них, не одолели бы? Их же всего трое! А на ваших глазах девушку бьют, и никто с места не стронулся. Подонки вы, больше никто!

Зоя кинулась к Любе. Та была без сознания, лицо, освещенное бликами костра, было в чем-то черном. В крови. Одного глаза вообще за чернотой видно не было. Зоя приложила к ране снег, Люба пришла в себя, замычала, страшно сверкая одним глазом, на губах вздувался и опадал темный пузырь…

— Пойми, дело не в том, что их трое, а в том, что у них оружие. — Заговорил Гуся. — Что можно сделать против пули?

— А нож у Егора зачем на поясе висит всю дорогу? — закричала Зоя. — Ростик вон не побоялся ни пистолета, ни кулаков.

— Ну вот ему голову и проломили, — тихо сказал Тубор, присевший около Севостьянова.

— Он умер? — ахнула Зоя.

— Типун тебе на язык. Жив. Только без сознания.

Остальные виновато потупились. Люба села, помотала головой, обхватив ее руками. И неожиданно решительно и четко сказала:

— Я с вами, трусами, здесь оставаться не собираюсь.

— И куда ты пойдешь? — спросил кто-то.

— Какая разница? Выкопаю у ручья в снегу яму, пережду до утра, там видно будет.

— Я с тобой, — Тубор подошел к Любе, приобнял, помог встать.

— Я тоже, — сказал тихий Сережа Колычев, которого в походе было не слышно, не видно, а тут решил проявить характер.

— Никто никуда не идет! — взорвался Сорокин. — Я руководитель похода и я вам запрещаю!

— Да видели мы, какой ты руководитель, — и все трое скрылись в темноте. Мальчики поддерживали Любу, у которой заплетались ноги.

Тут уже Ростик застонал, перевернулся. Открыл глаза.

— Тут он замерзнет, его надо в палатку! — Зоя присела рядом с парнем, пытаясь в дрожащем свете костра осмотреть рану.

— Как мы его туда поднимем? — Сорокин не мог отойти от поражения, которое только что потерпел.

— На ручках, как, — раздраженно бросила Зоя. — Поднимайте Ростика, ребята.

Ростик повис на плечах у Зои и Сорокина.

— Хорошо, идем, — попытался реабилитироваться и вновь взять инициативу Гуся. — Егор и Гера — остаетесь у костра, поддерживайте его. Мы к палатке.

— Обувь захватите, — мрачно сказал Гера. — А то мы тут сдохнем от холода.