Нехитрая игра порока

– Вот ты меня не дослушала… Дело в том, что отец утверждает – Гиржель их и познакомил. Это же был девяносто четвертый год? Гиржель, мой отец и Таранов в это время были в Чечне. Отец в подробности не вдавался, сказал только, что Бахметев спас Гиржеля из плена чеченских боевиков – помог бежать.

– Как Гиржель оказался в плену? И что Карим делал в Чечне? Он родился в Москве, к армии никакого отношения никогда не имел. Он – художник!

– И тем не менее он был там. Отец сказал, что Гиржель был истощен и жестоко избит, к тому же ранен. Поэтому его сразу отправили в госпиталь в Москву. Этим же бортом улетел и Бахметев. А потом он якобы привез письмо Гиржеля твоей маме. Видимо, тогда у Карима с тетей Лидой и начался роман.

– Я не поняла – почему письмо моей маме-то? А не матери Ольги?

– Потому что любил он тетю Лиду, как ты не понимаешь? И Ольга тебе вчера об этом же пыталась сказать.

– Очень странно… Как же он позволил Кариму жениться на ней? Получается, Карим умыкнул любимую у Гиржеля? Или тот подарил? И меня в придачу… Может быть, еще и благословил на долгую совместную жизнь! Высокие отношения!

– Ты не забывай, что официально он тогда был женат на матери Ольги! Твоя мама считала себя свободной.

Я не могла поверить… Безупречный образ отчима несколько померк.

– Господи, и я считала, что у нас идеальная семья! Мне об этом никто не рассказывал! Ладно бы, когда была маленькой! Красивая сказка, а на деле – ложь.

– Не преувеличивай, Ася. Никто тебя не обманывал. Просто умалчивали о многом. Это нормально. Я тоже не собираюсь своих детей посвящать в подробности наших с их отцом отношений.

– Ты собираешься к нему возвращаться?

– Нет, что ты! Теперь, когда обо всем узнали родители, это невозможно. Поверь мне, Марченко меньше чем через месяц не будет в городе. Сегодня уже начались проверки, скоро клинику закроют. Марченко из квартиры выселят завтра утром, чемоданчик его с носками-трусами я собрала и поставила в прихожей. С чем пришел, с тем и уйдет.

– Крут Осип Семенович! – рассмеялась я. – Сонь, а дети как же?

– Да не нужны они Денису! Он их видел-то сотню раз за эти годы, да и то мельком. Игрушки покупал, это да. Они его боятся, Ася. Он же холодный, как железный робот. И такой же техничный. И в постели, и в быту. После свадьбы все про него стало понятно. Хотя нет, точнее – после открытия клиники. Типа, весь в работе, ни о чем другом думать не может… Знаешь, я девчонкам в клинике даже благодарна, что меня берегли от этой грязи – пьянь этот к каждой под юбку норовил залезть. Кто-то позволял, вероятно, работу потерять с хорошей зарплатой никому не хочется. Ладно, Ась, тьфу на него… давай тему сменим. Была у следователя утром?

Мой монолог Соня не прервала ни разу, но я видела, насколько она ошеломлена. А я постоянно ловила себя на мысли, что говорю о двоих родных мне мужчинах ровно, как о посторонних. Констатируя факты, высказывая предположения и делая выводы. Без эмоций. Словно это не майор Фирсов, а я, Асия Каримовна Бахметева, расследую это двойное убийство.

Глава 17

– Позвони, что задержишься! – я кивнула на визитку следователя. – Не убьет же он тебя!

– Диктуй. – Соня приготовилась набрать номер.

Мы сладко проспали до десяти утра, с вечера понадеявшись друг на друга, что включим будильник. Так получилось, что засиделись за полночь, изредка поглядывая на настенные часы «Густав Беккер» – единственную, когда-то принадлежавшую бабушке, вещь, которую я увезла из квартиры отчима шесть лет назад. Не считая портрета Гиржеля, который я тогда решила вернуть в родовое гнездо. Соня задремала первой, в полумраке я заметила это не сразу. Лишь когда она не ответила на мой вопрос, догадалась, что та заснула.

– Ась, ничего не поняла – следователь пригласил меня в кафе, – Соня зачем-то протягивала мне свой телефон. – Голос какой-то знакомый…

– Фирсов? Зачем?

– Значит, Фирсов… – Соня выглядела растерянной.

– Ну да – майор Фирсов Иван Федорович. Я тебе что, так и не назвала ни разу имя этого хама? Ну прости… так зачем в кафе-то?

– Позавтракать… он голодный! А после того как узнал, что я у тебя, позвал обеих. Пойдешь?

– Мне в лицей. Топай одна, потом расскажешь, что ему от тебя было нужно. Смотри-ка, что-то человеческое в нем есть. Надо же – позавтракать! – ухмыльнулась я, неожиданно развеселившись. – Да… спроси, могу ли я войти в квартиру Карима? Дверь опечатана. И не знаю, нужно ли ему говорить, что мы собрались к родителям Элизабет? Как думаешь?

– Нужно, Ась. Но я почти уверена, что он там уже побывал до нас.

– Тогда попробуй выяснить, что он у них узнал об обстоятельствах смерти дочери. И самое главное – верят ли они в ее самоубийство? А я зайду в этом вопросе с другой стороны…