Нехитрая игра порока

Я уже полулежала на подушках в кровати, расслабившись и несмело улыбаясь. Понимая, что сомнительный комплимент о цвете лица вылетел из Фирсова искренне, попыталась повернуть голову, чтобы посмотреться в зеркало гардероба.

– Тьфу, какая гадость! – вскрикнула я, не поняв сама, к чему относится определение – к раскушенной нечаянно капсуле или к моему отражению.

– Мне очень нравится в женщинах самокритичность, – прозвучало над головой, и тут же рука Фирсова заботливо поправила подушку под моей спиной. – Так удобно? Или примешь строго горизонтальное положение?

– Фирсов, какой же ты хам, – констатировала я, глядя ему в глаза: управившись с подушкой, он присел на край кровати и сейчас тихонько перебирал мои пальцы. Волшебным образом быстро прояснилось в голове, исчезла муть перед взором, молоточки в висках стучали настойчиво и ритмично, но не так громко.

– Не спорю. Но есть у меня и положительное качество. Я однолюб. А если ты родишь парочку Фирсовых, буду стараться сдерживать свои порывы. Все-таки дети должны будут видеть во мне пример для подражания… – Он о чем-то задумался. – А кстати, я консультировался – все твои приступы сразу пройдут, как только…

– Фирсов, я не хочу детей! – с угрозой произнесла я. И вдруг испугалась.

Или хочу? Недавно же сама представляла, как карапуз ползает по нему, усталому Фирсову. Но это так, в воображении, а если вдруг на самом деле? Нет, старая я уже для родов. А вдруг ребеночек не будет здоровым? С такой «старородящей» мамашей! Так, кажется, называют таких, как я?

– Все? Внутренняя борьба закончилась? – Фирсов улыбался. – Ась, я порой фигею – взрослая уже девочка, а ведешь себя… Куда ты денешься? Что толку кричать «не хочу»? Дети у нас будут. И точка.

Спорить сил не было, не было и смысла, он прав. Верное средство – переключиться на другую тему. На данный момент более важную, чем наше с Фирсовым неопределенное будущее, – возвращение экс-генерала Таранова домой. А что, если тот отбыл на малую родину навсегда?

– Вдруг он не вернется, Ваня? Вдруг не просто так рванул из города?

– Не переживай, все под контролем, за ним приглядывают. Он возможный заказчик убийств, но исполнителя мы пока не знаем. Ты лучше скажи, что в тетрадке? Откуда она? Ты держала ее мертвой хваткой, еле отнял.

– Нина Андреевна нашла в комнате сына. Посмотри внимательно, там следы скотча на обложке. И отпечатки Таранова наверняка есть. Почерк Карима, он написал-таки сказку о принцессе Рании…

– Для тебя, горячо любимой. Прочла?

– Нет, конечно. Мне показалось, Нина Андреевна все время пыталась выведать, в какой стадии расследование. В виновность Джамала она не верит. Вот глаз у старухи – один раз его увидела, да и то на смутном видео, а сразу поняла, что он сын Гиржеля.

– Это не так сложно, она же хорошо знала твоего отца в молодости. Ты думаешь, она своего сына подозревает в причастности к убийствам?

– Возможно. И очень трезво оценивает ситуацию. Так что, если я где-то прокололась, она уже предупредила его. Только не пойму, зачем рассказала о тетрадке? Подставила сына, пусть передо мной, не перед полицией. Но странно это, не находишь?

– Уверен, она думает, что Бахметев ему тетрадь сам отдал. Это мы с тобой знаем, что она была спрятана от посторонних глаз. Кстати, а зачем? Что в ней такого? Давай-ка читай, – он протянул мне раскрытую на первой странице тетрадь.

Когда он успел снять обложку?

– Тут много…

– Вот и лежи, отдыхай. А я съезжу кое-куда. Жди, без меня не уходи и дверь никому не открывай.

Я кивнула, уже выхватив взглядом случайную фразу из текста: «…и была она единственной сестрой двух братьев, Ясира и Бахтияра, которые любили Ранию…» Значит, у бабушки Карима был еще один сын. И где он находился в то время, когда Ясир ибн Мухаммед воевал с неверными в Чечне?

Я решила читать все подряд. Слог «сказки» был вполне современным, я бы сказала, литературно безыскусным, словно Карим пересказывал историю семьи своей мамы вкратце, торопясь дойти до главного. Описание счастливой и беззаботной жизни Рании с родителями и братьями в иранском Эраке уместилось на двух страницах, рассказ же о том, как внук русского эмигранта Бахметева Николай тайно встречался с девушкой, а потом и умыкнул ее из отчего дома, растянулся на половину оставшихся страниц в тетради. Если точнее – девушка сбежала сама, а помог ей Бахтияр, более прогрессивно мыслящий и современный, чем брат. Подробности, как влюбленным удалось покинуть Иран и добраться до московских родственников Николая, Карим опустил. Он появился на свет через год жизни родителей в русской столице. Бахтияр, отлученный от дома за помощь сестре, обосновался в Эмиратах. И хотя ему был известен адрес родных Николая, у которых жила молодая пара, напомнил им о себе лишь спустя пять лет.