Нехитрая игра порока

Они мирно пили чай – мои сестра и брат. Ольга и Джамал. Время было далеко не обеденным, но стол в буфете в здании следственного комитета, куда проводил меня полицейский, был уставлен пустыми тарелками. Я сразу догадалась, что пока сидела на допросе Таранова, Ольга откармливала освобожденного узника.

– Привет! – Я, не садясь, чмокнула Джамала в кудрявую макушку. – Смотрю, сытый, осталось отмыть? Как вы здесь оказались?

– Фирсов привел. Приказал ждать тебя, потом топать домой. Всем троим.

– Ко мне или к тебе, не уточнил? – рассмеялась я. – Ну, Фирсов, даже словечком не обмолвился, что Джамала отпустили!

– Ко мне, конечно, – Ольга вопросительно посмотрела на брата. – Возражений нет?

Тот лишь отрицательно покачал головой.

Он заснул в машине, мы же еще несколько минут рассматривали его через спинки передних сидений и наверняка думали об одном – что с ним будет дальше?

– Так-то он взрослый уже мужик, – с сомнением в голосе произнесла я, подумав, что отвечаю на невысказанный вслух вопрос Ольги.

– Ну да. Только с проблемами. Как думаешь, Фирсов поможет? – спросила она, заводя двигатель.

– Джамал что-нибудь о себе рассказывал? – ушла от ответа я.

– О, да… страшилки о детском доме. Хотя, по его словам, к нему не особо цеплялись. Но я как представлю… он же такой щуплый! Соврал, наверное, доставали по полной. Кстати, учился без троек. После одиннадцатого класса в институт на бюджет экзамены провалил, ушел в армию. Вернулся, дали квартиру, как сироте, в ней и живет. В машинах разбирается – в гараже детдомовском водитель натаскал. Он же его и пристроил к этому армянину в сервис.

– Осталось выяснить, кто Джамала так подставил.

– Я уверена, Фирсов знает. Наверняка держит связь с коллегами из Ставрополя, которые расследуют убийство владельца сервиса. Сказал, что для волнений нет причин. – Ольга уже сворачивала во двор – ехали мы минут пять от силы. – Все, выгружаемся. Буди парня.

Мы все-таки вытянули из Джамала содержание его последнего разговора с Фирсовым, хотя он и пообещал тому молчать. Да, парня подставили довольно грубо. Расчет бы на то, что тот докапываться до правды не станет, потому как бодаться с владельцем «Майбаха» дело пустое. «Короче, внук того араба, который нашего отца в подвале держал, жил тогда в Иране у каких-то родственников. Ему было лет пять. Бабка там старая была, она только недавно перед смертью ему о Коране рассказала, что, мол, семейная реликвия попала в руки неверного, то есть твоего, Ася, отчима. Дала фотографии самой книжки и ключа-змеи, Гиржеля и Бахметева, наказала реликвию в семью вернуть. Тот и рванул в Россию. „Майбах“ неновый купил, только на фига, я не понял, такая дорогая тачка ему? Посыпалась сразу, до сервиса на эвакуаторе дотащили с трассы. Тут он меня и увидел, обомлел, как на Гиржеля похож. Расспросил моего начальника Карлена, узнал, что я сирота, ну и решил сам не пачкаться, меня послать к вам. А тут у меня ничего не вышло, да еще и взяли тепленьким. Фирсов сказал, что сервис не внучок поджег, я не понял, кто и зачем. В общем, укатил уже этот араб обратно на родину. Без книжки. А я теперь свободен как птах. Если вы, конечно, заявление на меня не накатаете! – улыбнулся довольно Джамал. – Я спать пойду, в камере ни-фи-га не высыпался, храпел один мужик, как трактор!»

Мы с Ольгой только переглянулись, одновременно кивая на диван.

Забирал меня от сестры Фирсов поздним вечером, удивив Ольгу щедрым подношением – пакетом продуктов.

Глава 46

– Зря ты не осталась посмотреть на этот цирк. Адвокат у Таранова в прошлом прикормленный, но быстро смекнул, что дело для него провальное. Убедил написать чистосердечное признание. Сыграло, видимо, и то, что тот генерал-то бывший, а ныне простой пенсионер Виталий Алексеевич. Подписывал Таранов бумагу дрожащей рукой, а потом причитать начал, что, мол, вот так служишь родине, а она, эта родина… В общем, противно было наблюдать. Это я так, еще преуменьшил трагизм ситуации. Еще немного, и прошибла бы слеза, так складно Таранов пел про свою несчастную долю больного человека. Это же надо придумать себе оправдание – игромания у него!

Я слушала, как возмущается Иван, а думала о Нине Андреевне. Наверняка она гордилась сыном до поры до времени. Ну а как узнала, что тот не так чист и благороден, как воспитала? Жалеть начала? Кстати, многое ли он ей рассказывал? Или Губин просветил старушку? В дом вхож был, можно не сомневаться, знала она его близко. Возможно, даже за внука почитала… Я вдруг поняла, почему его лицо во время первой встречи в школьном вестибюле показалось мне таким знакомым – мы вполне могли раньше пару раз столкнуться в подъезде «генеральского» дома.

– Ася, ты меня слушаешь?

– Конечно! – Я виновато улыбнулась. – Теперь давай излагай подробности признания!