Нехорошее поле. Мелочи жизни и одна страшная история

Фёдора мы больше не встречали. Но вот ещё было. Пару раз ночевали в лесу, там, где темнота застала.

Сразу не заснешь, пока угнездишься, наболтаешься. А в тот вечер вообще неуютно было. Встали вблизи заброшенной деревеньки, от неё пару домов всего и осталось, да хлев какой-то или овин. Вечерело, как мы на ночлег раскладываться стали. У всех пятерых чувство такое было, будто кто-то за нами наблюдает. Каждый, наверное, про себя подумал, мол, Фёдор присматривает, но не сказал. Страшно не было, но как-то неприятно. Да и потом, раз Фёдор этот нам помог разок, наверное, не злой. Только что это: он раньше спокойно наблюдал, а теперь будто в спину не мигая уставился. Ходили мы да озирались постоянно. Старались шутить, говорили громко, но напряжение чувствовалось.

Кругом лес, деревья в снегу, свет почти не пробивается, так как они переплелись ветвями в вышине, а рядом дома брошены. И вдруг слышим вроде как котёнок пищит. Звук такой, только громче. Стали смотреть, а неподалеку мальчонка стоит, малыш совсем, года на три. На нас смотрит. Ну, тут я мало в штаны не надул. Ночь, лес, ребёнок в рубашонке нараспашку, голова большая, бледный весь, синий почти, как бы от мороза, и белая развевается у него эта накидка. Глаза огромные печальные, хоть сам плачь. Вроде как подвывает, а сам на нас смотрит. Витька к нему:

– Ты чей, малец?

А тот ему:

– Дяденька, отведите меня в деревню, я потерялся…

И хнычет.

Тут мы подуспокоились все. В смысле выдохнули, что никаких духов и кикимор не пришло, а человек стоит живой, помочь надо.

Витька к нему:

– Из какой деревни, погреться иди к костру.

Идет к нему Витька руку тянет. А мы смотрим – не так что-то. Вроде малец на месте стоит, а вроде как и ног-то мы у него не видим: рубашонкой этой, подолом ветер играет, она маячит, а ног-то нету!

А Витька к нему напролом чешет. А малец всё дальше. Мы тут за Витькой бегом побежали. Тот орёт на нас, дураки, к мальцу идти хочет. Пришлось Витьке затрещину дать. Он затих вроде, договорились – сам малец подойдёт – хорошо, нет, значит ну его, свят-свят-свят.

Огляделись, и нет мальца, и след простыл, как и не было. Чертовщина какая-то.

Пошли укладываться уже без разговоров, договорились только, чтоб, если кто чего увидит, чтобы один никаких действий не предпринимал, остальных будил.

Вот Витька ночью всех и разбудил, опять сидит, как у старушки в доме, пальцем в сторону тычет. Глянули, а в том доме заброшенном, у которого хлев сохранился, вроде как свет горит, вроде как свечкой кто знаки подаёт у окна.

Но мы к тому времени уже столько всего насмотрелись, так что нас такими страшилками было не пронять, через полчаса в вагончик подскакивал от земли метров на пять от нашего храпа.

Вообще, я думаю, если б не Витька, всё бы нормально прошло, это он вечно что-нибудь такое находил.

Смерть Ёлки

Она появилась на свет в недрах жужжащего завода году в 1970-м, ее буквально вынесли оттуда на руках под хохот девчонок из ОТК. В холодном промерзшем грузовике доехала до маленького городка.

И, едва расправила плечи, покинув тесную картонную коробку, как оказалась в новеньком панельном доме на заводской окраине.

В квартире, куда ее принесли, было пустовато: стол и кровать. Но это ничего. Ведь у нее был свой, настоящий дом, с настоящим человеком. На нее смотрели, ею восхищались. В полночь гости зажгли на верхушке красную кремлевскую звезду. Такой убор не каждой в те поры доставался. Ёлка сияла, дарила радость, обещала счастье, смотрела из окон пятого этажа на холодную неуютную улицу и радовалась теплу и уюту.

На будущий год, когда ее снова достали из тесной коробки, рядом с ней появился Дед Мороз, в доме запахло молоком и счастьем. А в полночь у подставки зашуршала оберточная бумага.

С этого года она ждала пробуждения каждый праздник, смотрела, как растет малышка, с замиранием сердца наблюдала, как спешит маленькая девочка к ней поутру, дрожа от любопытства рассматривала подарки, которые хранила всю ночь для ребенка.

Ребенок вырос. Но ёлке по-прежнему доставалось самое почетное место в квартире под новый год. И, хотя ствол ее давно покосился, некоторые веточки отломились, верхушка потерялась, все равно каждый праздник она сверкала огнями и мишурой, искрилась дождем и, как и всегда, хранила подарки для уже нового малыша! Подумать только, она растит второе поколение людей! А котов возле нее за это время было видимо-невидимо. Всех и не упомнишь. И все клубком лежали у ее ног.

В этом году в доме появилась новенькая китайская сосна. Все старые игрушки от красавицы-Ёлки достались сосне…

Но Ёлке купили всё-всё новенькое. Новую мишуру, новые игрушки. Её подставка сломалась в этом году, и ей купили новую подставку…

И этот год она радует мир уже не одна, а на пару с зарубежной коллегой…